ЯЗЫКОВ, НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ

ЯЗЫКОВ, НИКОЛАЙ МИХАЙЛОВИЧ (1803–1846) – русский поэт. Родился 4 (16) марта в Симбирской губернии в богатой помещичьей семье, получил хорошее домашнее образование. Учился в С.-Петербурге в Горном кадетском корпусе (1814–1819), затем в Институте инженеров путей сообщения (1819–1820), но не окончил. Сочинять стихи начал рано, а в петербургские годы завязались его первые литературные знакомства (А.Ф.Воейков, А.Е.Измайлов и др.). В 1819 при посредничестве литератора А.Н.Очкина впервые выступил в печати (в журнале «Соревнователь просвещения и благотворения» появилось его стихотворение Послание к А.И.Кулибину» / Не часто ли поверхность моря…/), а в 1822 Воейков уже предрекал ему «блестящие успехи на поприще словесности».

Осенью 1822 (вероятно, по совету того же Воейкова) выехал в Дерпт (ныне Тарту), чтобы поступить на философский факультет тамошнего университета. Дерптский университет оставался относительно свободным от стеснений, постигших российские университеты незадолго до этого, и Языков с готовностью окунулся в атмосферу вольномыслия и «студентских кутежей» (на «буйства» студентов там, по традиции немецких университетов, смотрели сквозь пальцы).

На годы, проведенные в Дерпте (1822–1829), пришлись и становление оригинальной языковской поэзии, и самая ее прославленная пора. За это время было создано более половины всех его стихотворений. Герой дерптской лирики – поэт-студент, упоенный своим талантом, молодостью, независимостью, уверенностью в своих грядущих великих свершениях (этот герой впервые явился в цикле студенческих песен 1823 и в дальнейшем определял восприятие поэзии Языкова современниками). Молодецкая удаль, бесшабашность, заносчивость и похвальбы этого героя имеют истоки в русском фольклоре, что придает ему известное национальное своеобразие (на том же основании языковский «русский студент» ассоциировался и с поэтом-гусаром лирики Дениса Давыдова). Свойственна ему политическая оппозиционность, модная накануне декабрьского восстания 1825. Ряд его исторических, «оссианических» по колориту и откровенно аллюзионных стихотворений 1823–1824, прославляющих героику национальной старины (Песнь барда во время владычества татар в России, Баян к русскому воину при Димитрии Донском…, Услад, Евпатий и мн. др.), указывает на их тесную связь с программными установками литераторов-декабристов. Есть у него и прямо декларативные, в духе декабристов, стихи – например, элегии Свободы гордой вдохновенье!.., Еще молчит гроза народа… (оба 1824), Не вы ль убранство наших дней… (1826) и др. Однако за вольнолюбивой лирикой Языкова стоят не определенные политические убеждения, а эмоции вольной души, нетерпимой к любым притеснениям. Нет в его лирике и характерного для поэтов-декабристов мотива жертвы, приносимой во имя свободы отечества, напротив: «борьба за свободу, – по точному замечанию И.М.Семенко, – праздник, на котором красуется и играет языковский герой» (с.190).

Уже в первые дерптские годы Языков приобретает известность молодого поэта, обещающего ослепительные успехи, – поэта, за которым будущее русской поэзии. По рекомендации К.Ф.Рылеева его избирают в действительные члены Вольного общества любителей российской словесности (1824). Знаки внимания ему оказывет В.А.Жуковский, познакомившийся с Языковым в один из своих приездов в Дерпт. В 1823 ему адресует стихотворное послание А.А.Дельвиг (Младой певец, дорогою прекрасной / Тебе идти к Парнасским высотам…), в 1824 – А.С.Пушкин, лично еще с ним не знакомый (Издревле сладостный союз / Поэтов меж собой связует…). На стихи последнего Языков ответил стихотворением Не вовсе чуя бога света…). Для Пушкина Языков, наряду с Дельвигом и Е.А.Баратынским, вошел в «плеяду» поэтов, «поставленную им почти вне всякой возможности суда, а еще менее, какого-либо осуждения» (так утверждал П.А.Анненков, первый биограф Пушкина). Познакомились они с Пушкиным летом 1826, когда Языков гостил в располагавшемся неподалеку от Михайловского Тригорском, имении своего дерптского приятеля А.Н.Вульфа. Воспоминаниям об этом лете Языков посвятил ряд стихотворений, числящихся среди его лучших созданий: А.С.Пушкину (О ты, чья дружба мне дороже…), К П.А.Осиповой (Аминь, аминь! Глаголю вам…), Тригорское, К няне А.С.Пушкина и др. Во втором послании к П.А.Осиповой (Благодарю вас за цветы…).

Быстрый успех и всеобщее признание Языкову обеспечила прежде всего стилистическая новизна его поэзии. Ему удалось воскресить торжественный стиль оды 18 в., но уже обогащенный опытом лирики Жуковского и Батюшкова. Гражданственная патетика, сухая и декларативная у поэтов-декабристов, у него обогащена утонченной эмоциональной культурой карамзинизма. Пафос оказывается нерасторжим с иронией. Более всего в стихах Языкова поражала пьянящая смелость в обращении языком – лексические новообразования («плясавицы», «истаевать», «водобег», «крутояр» и др.), неожиданные словосочетания («девы хищные», «возмутительные очи», «соблазнительный недуг», «яркий хохот», «разгульный венок», «восторгов кипяток» и др.), изощренные синтаксические конструкции. Это общее впечатление передал Н.В.Гоголь: «С появлением первых стихов его всем послышалась <…> удаль всякого выражения, свет молодого восторга и язык, который в такой силе, совершенстве и строгой подчиненности господину своему еще не являлся дотоле ни в ком. Имя Языков пришлось ему недаром. Владеет он языком, как араб диким конем своим, и еще как бы хвастается своею властью. Откуда ни начнет период, с головы ли, с хвоста ли, он выведет его так картинно, заключит и замкнет так, что остановишься пораженный».

В 1827–1828 Языков напряженно готовится к экзаменам на звание кандидата философии, однако, так и не решившись пройти это испытание, весной 1829 уезжает из Дерпта.

В 1829–1832 живет преимущественно в Москве, где сближается с кругом журнала «Московский вестник» (М.П.Погодин, И.В. и П.В.Киреевские, А.С.Хомяков и др.). В это время меняется герой его лирики: это уже не разгульный студент, а божий избранник, пророк, просвещенный вдохновением свыше. В стихах Языкова появляется новый, так называемый «библейский» стиль. Он перелагает псалмы (XIV и CXXXVI), создает «символические» стихотворения – такие, как Пловец (Нелюдимо наше море…) и Конь. В 1831 пишет ряд стихотворений, посвященных расставанию с героем студенческой лирики (Ау!, Воспоминание об А.А.Воейковой, Поэт и др.), завершающийся программным наставлением «Поэту»:

Когда с тобой сроднилось вдохновенье…

<…>

Иди ты в мир – да слышит он пророка,

Но в мире будь величествен и свят:

Не лобызай сахáрных уст порока

И не проси и не бери наград.

В 1833 вышел из печати сборник стихотворений Языкова. Это издание ознаменовало пик его популярности. И.В.Киреевский тогда дал определения «господствующего идеала» и «господствующего чувства» поэзии Языкова – это «стремление к душевному простору» и «электрический восторг». Однако раздались и первые критические голоса (Кс.Полевой). О Языкове начинают говорить как о поэте, не оправдавшем возлагавшихся на него надежд. Позднее это стало лейтмотивов всех, в том числе и сочувственных отзывов о нем (напр., Гоголя: «..ждали чего-то необыкновенного <…>. Но дела не дождались»).

Языков действительно пишет все меньше и все менее, на общий взгляд, «вдохновенно». Его начинают тяготить болезни. В 1832–1837 живет в основном в родовом имении под Симбирском. Он еще создает шедевры, как, например, послание Денису Ивановичу Давыдову (1835), исторгнувшее слезы восхищения у Пушкина (свидетельство Гоголя), но вдохновение посещает его все реже, и публика ропщет. Опыты в эпическом и драматическом роде (Сказка о пастухе и диком вепре, 1835; Жар-птица. Драматическая сказка, 1836) не встречают сочувствия.

В 1838 Языков выезжает для лечения за границу и пять лет (1838–1843) проводит на курортах в Карлсбаде, Гаштейне, Ницце, но состояние его не улучшается. В стихах этого периода преобладает замедленный 6-стопный ямб с парной рифмовкой (александрийский стих), возникают чисто пейзажные стихотворения, лишенные яркого лирического героя (Толпа ли девочек крикливая, живая…, Ницца приморская, Переезд через приморские Альпы и др.). Основные мотивы – болезнь, тоска в разлуке с родиной, ассоциирующейся с широтой и простором, с отчим домом, недовольство чужбиной в самых разных ее проявлениях. Последнее с наибольшей экспрессией высказано в послании Наколаю Васильевичу Гоголю. Прежние мажорные языковские интонации воскресают лишь в нескольких стихотворениях 1841: Морское купанье, К Рейну, Песня Балтийским волнам и др. В 1839 завязалось знакомство Языкова с Гоголем, укрепившим его в ревностном отношении к православию и «всему русскому». Гоголь же в статье «В чем же наконец существо русской поэзии и в чем ее особенность» (1846) дал проницательную оценку поэзии Языкова, который «для гимна и дифирамба родился», и, вместе с тем, скептически отозвался о его поздних, лишенных восторга и «хмеля», стихотворениях: «В них раздались скучанья среди немецких городов, безучастные записки разъездов, перечень однообразно-страдальческого дня. Все это было мертво русскому духу».

Летом 1843 Языков вернулся в Россию и вновь поселился в Москве (здесь он остался до самой смерти). Литературная общественность незадолго до этого раскололась на западников и славянофилов, споры которых уже переросли в личную вражду. Языков, биографически связанный с кругом славянофилов (А.С.Хомяков, И.В.Киреевский, С.П.Шевырев и др.), выступил на защиту своих друзей. В 1844 он обрушился на западников с гневными посланиями К ненашим и К Чаадаеву, которые оппонентами сразу же были объявлены «политическими доносами». Тогда же сложилась традиция отрицать за ними и художественные достоинства, однако в этих инвективах звучит чисто языковский, торжественный и безудержный пафос, и потому они принадлежат к числу его весьма характерных и выразительных стихотворений.

Большая часть поздних сочинений – послания, адресованные друзьям и знакомым (К.К.Павловой, П.А.Вяземскому, К.С. и И.С.Аксаковым, Шевыреву, Хомякову, Я.П.Полонскому и др.). Религиозное умонастроение последних лет сказалось в подражаниях псалмам (В альбом, Подражание псалму) и «сюжетных» стихотворениях из библейской (Сампсон) и церковной (Землятресение) истории. Особенным успехом пользовалось Землятресение, которое Жуковский даже называл «нашим лучшим стихотворением» (слова в передаче Гоголя). Несколько написанных в поздние годы небольших поэм Языкова успехом не пользовались. Исключение составляет поэма Липы (1846), опубликованная уже после смерти автора (в 1859). Речь в ней идет о бесчеловечности российской бюрократической системы, без всякого смысла разрушающей мир и покой доброй немецкой семьи.

Последние прижизненные сборники стихов вышли в 1844 и 1845.

Умер Языков 26 декабря 1846 (7 января 1847) в Москве.

Издания: Сочинения. Л., 1988; Стихотворения и поэмы. Л., 1988 (Б-ка поэта, бс).

Владимир Коровин