ДОПОЛНЕНИЕ

ДОПОЛНЕНИЕ (калька с франц. complément или нем. Ergänzung), второстепенный член предложения, заполняющий несубъектную валентность предикатного слова.

Понятие дополнения было разработано французскими энциклопедистами в середине 18 в. В отечественной традиции похожий термин «наполнение» употреблялся в грамматике М.В.Ломоносова (1755) для обозначения смысловой функции, например, слова небо в примере Облака покрыли небо; но для обозначения дополнений в грамматике А.А.Барсова (1783–1788) использовался термин «управляемое» (калька с франц. термина régime 'управление //управляемое', употреблявшегося еще в грамматике Пор-Рояля 1660 – иногда для обозначения не только самого отношения управления, но и его второго члена – 'управляемого', т.е. дополнения). Термин «управляемое» затем вошел и Академическую грамматику 1802 (Д. и П.Соколовых) и впоследствии употреблялся разными авторами наряду или вместо термина «дополнение».

Термин «дополнение» появился в работе Н.И.Греча (1827) и с тех пор вошел в употребление (хотя сама целесообразность этого понятия затем неоднократно ставилась под сомнение – например, А.М.Пешковским, предпочитавшим вслед за Барсовым говорить лишь об «управляемых членах»). Поначалу в число дополнений включали обстоятельства (такова концепция И.И.Давыдова, 1852). Ф.И.Буслаев (1858) предложил выносить обстоятельства за пределы дополнений, и эта последняя точка зрения в конце концов возобладала.

Дополнение является синтаксически управляемым членом предложения – его позиция и оформление контролируются предикатным словом (в падежных языках сказуемое определяет выбор падежной или предложно-падежной формы, в которой стоит дополнение); в языках с объектным согласованием дополнение является контролером (или одним из контролеров) согласования сказуемого; некоторые теоретики эргативности вслед за И.И.Мещаниновым считают, что в таких языках прямое дополнение является третьим главным членом предложения.

Дополнение может контролировать согласование знаменательной части аналитической глагольной формы сказуемого (по роду и числу) в некоторых конструкциях типа французских оборотов с препозицией знаменательного дополнения к релятивному придаточному: les mesures qu'on a prises «меры, которые были приняты», la lettre qu'il a écrite n'est pas arrivée «письмо, которое он написал, не пришло».

В отличие от «слабоуправляемых» (наречных) модификаторов, относимых, как правило, к обстоятельствам, дополнение является синтаксическим актантом, т.е. заполняет обязательную валентность сказуемого (и является, таким образом, «сильноуправляемым» членом); с точки зрения предикатно-аргументной логики дополнение соответствует одному из аргументов многоместного предиката (а именно семантическому объекту). Поэтому, например, шагами в Петя идет быстрыми шагами считается не дополнением, а обстоятельством (оно отвечает не на вопрос 'чем?', а на вопрос 'как?' и эквивалентно наречию быстро).

Дополнения сходны в ряде отношений с подлежащим. Гипертрофия данного сходства вызывает у некоторых сторонников вербоцентрической трактовки предложения (навеянной логико-математическими концепциями 20 в., где в центре внимания стоит многоместная пропозициональная форма – предикат с несколькими своими аргументами) стремление вообще отказаться от различия между дополнениями и подлежащим в пользу единого понятия, как бы оно ни называлось («актант», «комплемент»//»дополнение» или «предикандум»). Однако такой подход не получил в лингвистике признания. При всех трех распространенных в науке трактовках предложения (бицентрической, вербоцентрической или номинативоцентрической) дополнение трактуется как компонент состава сказуемого.

По своей структуре различаются следующие типы дополнений:

(1) простое (выражено собственным именем, актуализованной группой из нарицательного существительного и актуализатора или местоимением);

(2) аналитическое, выраженное сочетанием служебного слова (предлога или послелога) со знаменательным; обычно так оформлены косвенные дополнения: надеяться на успех; но, например, в испанском предложной группой может быть оформлено и прямое дополнение, если в этой роли выступает собственное имя: ср. El mismo ensillу a Rocinante 'Тот же самый человек оседлал Россинанта';

(3) комбинированное, в том числе сочиненное, например, Миша познакомил Петю и Ваню (друг с другом); Миша познакомил Петю с Ваней; Петю Миша познакомил с Ваней;

(4) комплексное, в том числе: подчиненно-нексусное инфинитивное (заставил агрессора убраться прочь, puto Carthaginem delendam esse 'я полагаю, что Карфаген должен быть разрушен'); подчиненно-нексусное бессвязочное (считать Хомского основоположником), в том числе с «двойным винительным» (лат. Romani appellarunt Ciceronem patrem patriae 'Римляне называли Цицерона отцом отчизны'; Я нашел его окруженного нашими офицерами; ст.-сл. постави Мефодия епископа); подчиненно-нексусным герундиальным (I heard Mary singing); сентенциальное (т.е выраженное придаточным дополнительным предложением), в том числе изъяснительное, у которого формальным показателем комплетивной роли являются подчинительные союзы что и чтобы (ср. Он верил, что друзья готовы / За честь его принять оковы).

Дополнение может быть семантически избыточным, если оно повторяет смысл сказуемого (так называемая figura etymologica: прожить жизнь, идти походкой и т.п.); в этом случае основную смысловую нагрузку берет на себя определение к дополнению (прожить тяжелую жизнь, идти неуклюжей походкой).

При глаголах с непредметным дополнением последнее выражает свернутую (номинализованную) предикацию (со значением факта, ситуации или пропозиции). Таковы глаголы с фазовым, модальным, межсобытийным, перцептивным, ментальным и пропозитивным значением. Непредметное дополнение канонически выражается придаточным предложением, изъяснительным, инфинитивным оборотом, отпредикатным именем или непредметным местоимением (это, что, что-то...).

Обычно глагол согласуется со своим дополненияем по каким-то категориальным свойствам. Смысловая несогласованность глагола с дополнением – признак того, что произошел семантический сдвиг. Так, конкретное дополнение при абстрактном глаголе означает, что дополнение следует понимать метонимически (надеюсь на Петю означает 'надеюсь на Петины действия'; жду Диму означает 'жду, пока Дима придет'). Абстрактное дополнение при конкретном глаголе чаще всего означает, что сочетание в целом следует понимать в переносном смысле, например, метафорически (нести чушь, подхватить идею и т.п.). Нередко рассогласование требует восстановить смысловой пропуск: ощутить холодный металл означает, скорее всего, 'ощутить прикосновение холодного металла'.

Если при данном глаголе возможно несколько дополнений, то среди них обычно выявляется некоторая иерархия. Как правило, одно из дополнений важнее других, имеет наивысший коммуникативный ранг (выражает «прямой объект»). Такая приоритетность проявляется многообразно; в большинстве языков существует свой набор формальных свойств (типовой падеж, типовая линейная позиция относительно сказуемого, типовой согласовательный ролевой показатель в составе сказуемого и т.п.), который свойствен дополнению при двухместном глаголе. Дополнение, обладающее этим набором свойств, называется прямым; остальные дополнения называются косвенными.

Если предикат управляет единственным дополнением, то чаще всего это именно прямое дополнение. Однако у некоторых (так называемых «косвеннопереходных») предикатов с жестко зафиксированными диатезами единственное дополнение является косвенным: ср. повиноваться кому/чему, зависеть от чего, помогать кому, следовать чему (за кем), равняться чему, руководить чем и т.п.

В падежных языках основным признаком, отличающим прямое дополнение от косвенных, является падеж. В аккузативных языках (в том числе в русском) падежом прямого дополнения является винительный беспредложный; в эргативных языках – абсолютивный именительный падеж. Признак падежа принято считать для прямого дополнения диагностическим.

Из этого, однако, не следует, что винительный беспредложный всегда выражает прямое дополнение: так, в конструкциях типа Ночь целую читала винительный беспредложный падеж выражает косвенное дополнение (или, по другой классификации, «обстоятельство») длительности (временной протяженности) и отвечает на вопрос 'сколь долго? в течение какого времени?'. В конструкциях типа Чемодан весит десять килограмм аккузативная количественная группа десять килограмм выражает не объект, а меру параметра и потому отвечает не на вопрос 'что?', а на вопрос 'сколько?'; вместе с тем она отличается от типичных обстоятельств, заполняя обязательную валентность предиката, при этом выражена беспредложным винительным.

В языках с жестким порядком слов имеются более или менее строгие правила расстановки прямого и косвенного дополнения относительно сказуемого. Так, в китайском, английском, французском, немецком языках прямое дополнение ставится после сказуемого; в таких случаях диагностическим признаком дополнения оказывается постпозиция. В алтайских языках прямое дополнение располагается, наоборот, перед сказуемым.

В языках с жестким порядком слов инверсия дополнения (его перемещение с привычного места) иногда возможна, но она происходит редко и при этом имеет ярко выраженный характер специализированного сигнала с модальным или эмфатическим значением. Однако даже там, где порядок слов нежесткий, один из возможных словопорядков является доминирующим. Поэтому предложения типа Бытие определяет сознание; Мать любит дочь; Грузовик тащит трактор при отсутствии коммуникативных помех в норме воспринимаются однозначно: как предложения с порядком «подлежащее – сказуемое – дополнение»; соответственно, существительные сознание, дочь, трактор в этих фразах воспринимаются обычно как занимающие позицию прямого дополнения. Поскольку прямое дополнение в доминирующем порядке слов располагается ближе к глаголу, чем косвенное, то фразы типа Я предпочитаю метро такси с гораздо большей вероятностью понимаются как имеющие смысл «Я предпочитаю метрополитен таксомотору», чем наоборот.

В языках, имеющих страдательный залог, типичным признаком прямого дополнения является возможность преобразования в подлежащее пассивной конструкции. Однако изредка оказывается, что пассивную трансформацию допускает не-аккузативное дополнение (Иванов руководит заводом – завод, руководимый Ивановым); бывают и такие прямые дополнения, которые не допускают пассивизации (*Петя благодарится Ваней, *Дача имеется Аллой).

Основная структурная функция прямого дополнения – восполнять вторую синтаксическую валентность переходного сказуемого.

Как и другим членам предложения, дополнению свойственна полифункциональность. Основной семантической функцией прямого дополнения является выражение семантического прямого объекта (см. ОБЪЕКТ). О вторичных семантических функциях, реализующиеся в косвенных диатезах, см. ДИАТЕЗА.

Косвенные дополнения классифицируются как по функции, так и по форме. Они подразделяются на несколько формально-семантических типов (каждый из которых характеризуется своим типовым средством выражения и типовым набором функций, из которых обычно одна – функция каноническая). В многопадежных языках типы косвенных дополнений выражаются особыми падежами и предложно-падежными формами; в малопадежных и беспадежных аналитических языках наряду с предлогами и послелогами весомую роль играет линейное расположение дополнений относительно глагола и друг относительно друга; в согласовательных языках с объектным согласованием приобретает особую роль маркировка ролей в составе глагольной словоформы специальными аффиксами. В предложных беспадежных языках прямое дополнение является беспредложным, а косвенные чаще всего бывают предложными; однако изредка косвенное дополнение тоже оформляется беспредложно, как у английских глаголов типа give «дать».

Наиболее важными типами косвенных дополнений являются адресатное и инструментально-агентивное.

В своей первичной функции адресатное дополнение обозначает получателя имущества или информации (отдать мужу, рассказать маме); разновидностью адресатного дополнения является бенефактивное (для жены), а в языках с доминированием аффективной конструкции – также экспериенциальное (ей рано нравились романы).

Инструментально-агентивное (или просто «инструментальное» в широком смысле) дополнение имеет несколько функциональных разновидностей: собственно инструментальное //орудийное (выражено семантически-неодушевленным именем в инструментальной диатезе: шить иглой) и агентивное (выражено одушевленным именем в пассивной косвенно-агентивной диатезе: сшитый портным). По многим признакам (в первую очередь, по признаку факультативности) инструментально-агентивное дополнение близко к обстоятельству, что дает основание усматривать здесь «обстоятельственное дополнение» или «инструментальное обстоятельство».

Критерием отличения косвенных дополнений от обстоятельств и от определений обычно служит задаваемый вопрос. Косвенные дополнения отвечают на косвенно-падежные (а не адъективные или адвербиальные) вопросы. Так, фраза Он влюбился в этот город отвечает на вопрос 'Во что он влюбился?' (налицо косвеннное дополнение), а Он приехал в этот город – на вопрос 'Куда он приехал?' (налицо обстоятельство конечного пункта).

Другой критерий отличения дополнения от других членов предложения – анафорическая прономинализация. В примере Вы любите ли сыр? – спросили раз ханжу. – Люблю: – он отвечал, – я вкус в нем нахожу (К.Прутков) косвенное дополнение выражено субстантивным местоимением (в нем). Между тем обстоятельство места не допускает такой прономинализации, чем объясняется комический эффект шуточного стихотворения Дм. Шмелева: Вы любите ли лес? – спросили раз ханжу. – Люблю: – он отвечал, – грибы в нем нахожу. Подстановка адвербиального местоимения (там) устранила бы этот комизм.

Некоторые языки допускают такое преобразование, при котором прямое дополнение одной диатезы соответствует косвенному дополнению другой, и наоборот. Так, в донативной конструкции типа Царь пожаловал Ермаку шубу прямое дополнение шубу выражает роль передаваемого имущества, а косвенное дополнение Ермаку выражает роль получателя; между тем в декоративной (наградительной) конструкции типа Царь пожаловал Ермака шубой прямое дополнение Ермака выражает роль получателя, а косвенное дополнение шубой выражает роль передаваемого имущества. При наличии такого диатезного преобразования в ряде языков возможность пассивизации оказывается свойством более чем одного участника ситуации, ср. англ. John gave her a book ® She was given a book (by John) (здесь пассивизуется прямое дополнение получателя); и John gave a book to her ® A book was given to her by John (здесь пассивизуется прямое дополнение имущества).

В зависимости от категориальной принадлежности управляющего предикатного слова дополнения подразделяются на приглагольные и приименные. Ряд глаголов (так называемые глаголы неполной предикации) не допускают опущения дополнения или кардинально переосмысляются при таком опущении: иметь, делать, класть, брать, хотеть, дать, поставить, нести, хватать и т.п. В отличие от приглагольных дополнений, приименные дополнения почти всегда ведут себя как косвенные и соответственным образом трактуются. Исключение составляет лишь прямое дополнение при некоторых видах неглагольных предикативов (стативов): видно гору, жалко птичку и т.п.

Приименные дополнения отличаются от глагольных своей меньшей обязательностью и трансформированностью падежного оформления: ср. приадъективные (преданный жене, привязанный к жене, влюбленный в жену) и присубстантивные (любовь к жене). Поэтому их всегда относят к косвенным.

Приадъективное дополнение обозначает ограничение признака в том или ином отношении. Таким ограничением может быть второй член некоторого отношения (далекий от Москвы), тип параметра, характеризуемого этим признаком (приятный на вкус и т.п.), аспект субъекта (силен духом, слаб телом) и т.п. Прикомпаративное дополнение означает второй член сравнения (выше сосны), т.е. иной носитель признака – подлежащный (Таня любит музыку больше своей сестры// больше, чем ее сестра), комплетивный (Таня любит математику больше музыки// больше, чем музыку), иной признак (Вася скорее простодушен, чем добр), иное время (Ты прав более, чем когда-либо ранее). Принаречные дополнения выделяются грамматистами в тех случаях, когда дополняемый член трактуется как наречие. Однако во всех подобных случаях наречие может получать и иную категориальную трактовку: как производный отнаречный предлог (независимо от матери) или как производное отнаречное местоименное числительное //количественное местоимение (много забот, мало времени, несколько рублей, сколько бутылок и т.п.). Однако, например, наречие с компаративным смыслом (так же (как)) требует заполнения второй валентности наименованием второго члена сравнения: работать так же хорошо, как Стаханов; ср. параллельное ему прикомпаративное дополнение работать лучше Стаханова.

Присубстантивные дополнения оформляются:

(а) присубстантивным беспредложным родительным (убийство Лермонтова); посессивами, т.е. притяжательными прилагательными и местоимениями (твой приезд, свой уход); прочими трансформированными формами (любовь к родине);

(б) косвенно-комплетивными нетрансформированными формами, прямо соответствующими формам приглагольных косвенных дополнений (стремление к истине, борьба с классицизмом...);

(в) трансформированной эргативной (агентивно-инструментальной) формой творительного падежа, используемой аналогично форме косвенного дополнения агенса (избиение Иродом младенцев, похищение гуся Паниковским).

Многие виды присубстантивных дополнений иногда трактуются как определения, для чего есть серьезные основания: весьма часто они отвечают на вопрос 'чей? какой?' (наряду с вопросами 'чего?', 'кого?', 'к кому?', 'с кем?', свидетельствующими о роли прямого дополнения).

Одним из плодов нескончаемой дискуссии о применимости вопросительного теста в синтаксическом разборе стало осознание того, что в подобных случаях имеет место совмещение комплетивности с атрибутивностью.

Канонической морфолого-синтаксической формой прямого дополнения является винительный беспредложный падеж существительного или местоимения. В неполном предложении (Карету мне, карету!) такая форма является представителем всей группы сказуемого даже при отсутствии дополняемого члена; то же происходит при эллипсисе (Кому – рябиновку, а кому – клюквенную настойку). Однако в условиях морфолого-синтаксической транспозиции в позиции прямого дополнения оказывается неспециализированная форма:

(а) винительный беспредложный падеж субстантивированного прилагательного (ругаю опоздавшего), субстантивированного числительного (прибавь десять), субстантивированного наречия (мы строим прекрасное завтра, уничтожаем проклятое вчера), элективной конструкции (встретил одну из девочек, выделил одного из сильнейших);

(б) кванторная группа (зарабатывает мало денег, написал несколько статей, дал всем детям по яблоку, по два яблока, по десять яблок);

(в) инфинитивный оборот (распорядился убрать, просил встретиться).

Инфинитивное дополнение характерно для многих глаголов с модальным (хочу), фазовым (начинаю), перцептивным (лат. video...), ментальным (лат. puto...), диктальным (лат. dico...), директивным (приказываю...), каузативным (вынуждаю...) и некоторыми аналогичными типами значений.

Морфологизованное дополнение во многих языках имеет ряд важных побочных смысловых нагрузок. Так, в славянских языках стоящая в этой позиции форма аккузатива выражает в явном виде противопоставление имен по одушевленности/неодушевленности (в русском – у имен во множественном числе, а также – у имен мужского рода). Допустимое в этой позиции синтаксическое чередование генитива с аккузативом участвует в выражении референтности и определенности имени. Допустимое в этой позиции синтаксическое чередование партитива (или генитива) с аккузативом выражает частичность/целостность вещественного объекта (принес пироги – принес пирогов).

Сергей Крылов