БАРХИН, СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ

БАРХИН, СЕРГЕЙ МИХАЙЛОВИЧ (1938), русский сценограф, художник, художник книги, архитектор. Народный художник РФ (1998), лауреат Государственных премий России (1993, 2001). Профессор, руководитель кафедры сценографии Российской Академии театрального искусства.

Родился в Москве 31 марта 1938 в семье архитекторов Е.Б.Новиковой и М.Г.Бархина. В 1956 поступил в Московский архитектурный институт, который закончил в 1962 (основные учителя С.В.Тихонов, М.А.Туркус и Г.Я.Мовчан). После института три года работал в «Моспроекте 2», в мастерской Л.Н.Павлова (1962–1965). Однако затем, потеряв интерес к выполению чужих заданий и к эстетике самих этих заданий (советская типовая застройка тех лет), оставил службу, и, как архитектор, в дальнейшем участвовал только в разного рода конкурсах: сначала отечественных (проекты детского кинотеатра, совместно с М.Аникстом, 1965 и клуба – совместно с матерью Е.Новиковой и сестрой Т.Бархиной, 1966), а в 1980-е гг. и международных, где получил ряд премий за т.н. «бумажную архитектуру» (главный приз за «Театр» в Амстердаме – совместно с М.Беловым и М.Хазиновым; вторая премия за «Японский дом», специальный приз ЮНЕСКО за «Жилище для бездомных», придуманное из разоруженных ракет).

Оставив практические занятия архитектурой, Бархин занялся иллюстрированием книг и оформлением спектаклей. Первые книги (Семь английских пьес и Айрис Мэрдок Алое и зеленое, обе 1968) и первые спектакли (Баллада о невеселом кабачке Э.Олби, Народовольцы А.Свободина – в «Современнике», 1967 и Тартюф Мольера – в театре на Таганке, 1968) осуществил в содружестве с М.Аникстом, после чего началась активная самостоятельная работа Бархина в книге и на сцене. Причем, особенность его работы над книгой состоит в том, что он и ее оформляет, как своего рода театральный спектакль (суперобложка – рисованный «занавес», а сами иллюстрации – «сцены» из некоего сочиненного художником «представления»). Духом особого бархинского театра пронизаны и его мультипликационные проекты (например, Лев с седою бородою по рассказу Тонино Гуэрры, режиссер А.Хржановский), и «бумажная архитектура», и живопись (в том числе – серия композиций из земли, привезенной из Иерусалима, и, наконец, совершенно ни на что непохожие пьесы, которые он сочиняет сам для себя на досуге.

Сущность своего особого (совершенно отличного от преобладающего в тот период сценографического «сурового стиля») понимания театра Бархин определил уже в первой полностью самостоятельной работе – Чайке 1970 года в «Современнике»: принцип, как он сам называл, «эклектики»: сцена как скопление индивидуальностей (персонажи, а не ансамбль), природы (деревья, кусты), кусков архитектуры. Соединение разного и разностильного…». Такое понимание сценографии вызвало неприятие со стороны критики. Художника обвиняли, что «это не Чехов», как про последующие его работы говорили: «Это не Шекспир», а на самом деле он предлагал хотя и парадоксальное, но тончайшее и пронзительно драматичное видение чеховской драматургии и глубоко органичное визуальное прочтение пьес Шекспира. Опережая время, он явил собой первого в советской сценографии художника постмодернистского склада мышления. Он легко и весело играл на сцене с разными стилями, с декорационными формами старинных театров, непринужденно сочетая изображения и подлинные предметы, откровенно театральную бутафорию и натуральные фактуры. И все это – на основе свободного владения богатством мировой художественной культуры, как прошлой, так и нынешней. Как точно написала исследователь его творчества В.Кулешова, «хотя решения Бархина остросовременны, он называет себя старомодным словом „декоратор". В этом, как и в своем художественном универсализме, Бархин …является мастером того же склада, к которому относились великие итальянские декораторы эпохи Возрождения и барокко, или рожденные русским Серебряным веком образованнейшие, рафинированные эстеты, артисты своего дела „мирискусники"».

Однако утверждаться в этом своем особом качестве первые десять лет (после неприятия его Чайки) Бархину пришлось в основном на сценах периферийных театров. Переезжая из города в город (он даже в шутку называл себя художником «междугородным» – в отличие от некоторых более удачливых коллег, которые уже в то время стали «международными»), он щедро одаривал своими великолепными решениями местных режиссеров и зрителей (наиболее часто – горьковских, а также свердловских, ивановских и т.д.). В Москве же в те годы его наиболее значимая работа – Ромео и Джульетта была создана для дипломного спектакля училища им. Б.Щукина (1975). И только к концу 1970-х гг.ситуация переломилась и его декорации стали появляться на больших московских сценах: в Малом, во МХАТ, в театре им. Моссовета. В 1988 музыкальный руководитель Московского музыкального театра им. К.С.Станиславского и Вл.И.Немировича-Данченко приглашает его в качестве главного художника, и за четыре сезона их (и режиссера О.Ивановой) совместного сотрудничества Бархин проявляет себя как мастер строгих классических решений, в том числе и в духе традиции А.Аппиа: оперы Пират В.Беллини, Борис Годунов М.Мусоргского, а также балет Ромео и Джульетта С.Прокофьева в постановке В.Васильева, от которого в 1995 он получает предложение стать главным сценографом Большого театра. Пятилетие работы на главной музыкальной сцене страны дает целый ряд разнообразных декораций и завершается, с одной стороны, монументально трагедийным визуальным образом оперы Набукко Дж.Верди, а, с другой, инициированной Бархиным грандиозной театрально-художественной акцией-выставкой в Манеже, посвященной 225 летию Большого театра.

Параллельно с работой в Большом (как и после ухода из него в 2000) Бархин продолжает плодотворное сотрудничество с драматическими режиссерами, прежде всего и более всего – с Г.Яновской (Собачье сердце по М.Булгакову, Иванов и другие А.Чехова, Гроза А.Островского) и К.Гинкасом (Черный монах, Дама с собачкой, где художник проектирует для чеховских героев и зрителей новое театральное пространство, наконец, грандиозная мистерия Полифония мира В.Бакши – одно из центральных событий Московской Театральной Олимпиады 2001).

Виктор Березкин