ТАТХАГАТАГАРБХА

ТАТХАГАТАГАРБХА (санскр. – «зародыш Будды»), концепция буддизма махаяны в рамках традиции йогачары, согласно которой любой человек (и любое живое существо) обладает природой Будды (дхармакайя), но она заслонена в нем «загрязнениями» сознания. Концепция «зародыша Будды» (ср. тождественное «сугатагарбха») восходит к таким понятиям, как «область Будды» (татхагатадхату), «род Будды» (татхагатаготра), «природно чистый ум» (пракритипрабхасварачитта), «природная высшая нирвана» (пракритипаранирвана).

ТАТХАГАТАГАРБХА (санскр. – «зародыш Будды»), концепция буддизма махаяны в рамках традиции йогачары, согласно которой любой человек (и любое живое существо) обладает природой Будды (дхармакайя), но она заслонена в нем «загрязнениями» сознания. Концепция «зародыша Будды» (ср. тождественное «сугатагарбха») восходит к таким понятиям, как «область Будды» (татхагатадхату), «род Будды» (татхагатаготра), «природно чистый ум» (пракритипрабхасварачитта), «природная высшая нирвана» (пракритипаранирвана).

Тексты с изложением концепции «зародыша Будды» позволяют некоторым буддологам реконструировать целую традицию «Сутр Татхагатагарбхи». У ее истоков – Татхагатагарбханама-махавайпулья-сутра» (Большая сутра, посвященная Зародышу Будды), переведенная на китайский в 418 Буддабхадрой, оригинал которой восходит к 3–4 вв. Составитель текста для наглядной иллюстрации того, как Будда сокрыт в теле каждого живого существа, использует девять образных сравнений: Будда сравнивается с закрытым лотосом, с медом в соте, с зерном в шелухе, с золотом в руде, с сокровищем в подвале дома бедняка, с зерном дерева в оболочке, с образом Будды в грязном покрывале, с правителем мира (чакравартин) в нечистотах матки, с золотым идолом в глиняной форме. Перед нами опорные образы для медитации, из которых каждый «практикующий» может выбрать наиболее подходящий. Другой индийский буддист, Гунабхадра, прибывший в Китай в 420, перевел Шрималадэвисимханада-сутру (Сутра львиного рыка), в которой отношения между Буддой и «нечистотами» живых существ детализируются и систематизируются. В Анунатвапурнатванирдеша-сутре (Сутра описания отсутствия полноты и неполноты), переведенной Бодхиручи примерно в то же время, «область Будды» и «область живых существ» (бахуджана-дхату) рассматриваются как тождественные: задача в том, чтобы это тождество понять, «узнать» (ср. тождество сансары и нирваны в буддизме махаяны), и это «узнавание» должно положить предел страданию. В Ланкаватара-сутре, которая также частично относится к данной группе сутр, проводится отождествление «зародыша Будды» с аккумулированным сознанием – алаявиджняной. Систематизацию концепции «зародыша Будды» видят также в трактате Стхирамати Ратнаготравибхагамахаяноттаратантра-сутра (Сутра заключительного учения махаяны о различении сокровищ рода Будды), которая, если исходить из этого авторства, отнесится к середине 5 в. Здесь «зародыш Будды» отождествляется с центральной концепцией махаяны – «пустотностью» (шуньята). Текст сохранился на санскрите, а также в китайской и тибетской версиях, комментарии к нему составляли такие авторитеты йогачары, как Асанга и Васубандху.

Согласно тибетскому историку индийского буддизма Будону (14 в.), учение о «зародыше Будды» призвано устранить отчаяние и содействовать усилию, обеспечивая «практикующего» надеждой на «освобождение»; устранить гордость и содействовать уважению к другим (как наделенным той же высшей «природой Будды»); устранить абсолютизацию вещей и нигилизм и содействовать истинной мудрости. Этому «содействию мудрости» придается особое значение. В Ланкаватара-сутре, когда бодхисаттва Махамати вопрошает Будду, чем его учение о «сущности Будды» (дхармакая) отличается от «обычного» учения о существовании Атмана, которого придерживаются брахманисты, тот отвечает, что будды этим учением привлекают к себе адептов небуддийских учений, еще привязанных к мысли об Атмане как перманентной сущности, чтобы постепенно подготовить их к истинному «просветлению»; в махаянской Махапаранирвана-сутре Будда примерно такими же доводами успокаивает тех буддистов, которые услышали в данном учении отзвук доктрины Атмана.

Однако опасения их все же не были напрасными. Хотя махаянисты всячески пытались объяснить обращение к данному учению вышеприведенными соображениями, а также различением двух уровней истины (конвенциональной и конечной), очевидно, что мы имеем дело с попыткой привить к стволу, оголенному ударами топора буддийской анатмавады (учение об отрицании Я), очередной черенок некоего псевдо-Я, потребность в котором все-таки не могла быть удовлетворена учением о всеобщей «пустотности» (сама эта потребность может считаться хорошим аргументом против анатмавады). Именно эту функцию и выполняло учение о «зародыше Будды», наряду с концепцией алаявиджняны, «мысли просветления» (бодхичитта) и рядом других конструкций. В тибетском тантризме эти задачи реализовались в учении о «непреходящей капле» (акшаябинду), которая обеспечивает субстрат перевоплощения, «природы Будды», а также жизненной силы живого существа. Популярной идея татхагатагарбхи была и в Китае, где в 6 в. на ее основе была разработана «буддология» (учение о природе Будды). Мадхьямики подвергали концепцию «зародыша Будды» критике как слишком «положительную», и даже «осязаемую», и, следовательно, уводящую от единственной конечной истины, содержащейся в доктрине «пустотности».