ДАЛИ, САЛЬВАДОР ФЕЛИКС ХОСИНТО

Содержание статьи

• Даты жизни и творчества.

ДАЛИ, САЛЬВАДОР ФЕЛИКС ХОСИНТО (1904–1989) – испанский живописец, сюрреалист, самый сенсацинный художник 20 в. Родился 11 мая 1904 в Фигерасе (Каталония). В книге Пятьдесят волшебных секретов, когда перед ним было еще четыре десятилетия творческого пути, Дали написал: «В двадцать пять лет я хотел стать самым сенсационным художником в мире, и мне это удалось». Сильной стороной своего искусства он считал его интеллектуальный потенциал, поиски смысла за пределами рационального восприятия, выход в сферу чисто интуитивного, подсознательного.

Интерес Дали к психоаналитической теории связан с характером его творчества. Дали не принадлежит к художникам, совершенствующим в живописи ее собственно живописное колористическое начало. Он тонко чувствует гармонию, но это гармония, использующая тон и только частично возможности цвета. Все без исключения его работы и, в частности, история написания Атомной Леды, композицию которой Дали вычислял с помощью профессионального математика, свидетельствуют о том, что его прежде всего увлекал процесс конструирования, возможности манипулирования пластикой предмета.

Картины Дали выглядят как воплощение наваждения, и живопись в этом случае становится как бы инструментом освобождения. Психотерапевтический эффект, творчество как процесс проявления и запечатления тревожных интуиций-предчувствий, – один из важных моментов его становления как художника.

В начале 20-х благодаря своим кубистским работам он приобретает известность, входит в круг авангардистов, среди которых поэт Ф.Гарсиа Лорка и будущий знаменитый режиссер Луис Бунюэль. В Оде Сальвадору Дали, написанной Лоркой в 1926, есть слова, пророчащие его искусству большое будущее.

Наиболее кризисными для Дали были годы 29-й и 30-й. Его биографы считают, что в это время Дали находится на грани психического расстройства, от которого его спасает встреча с его будущей женой Гала – страстной всепоглощающей любовью на всю жизнь. Этому предшествуют его поездки в Париж, связанные со съемками фильма Андалузский пес, созданного Дали вместе с Бунюэлем. В Париже он знакомится с поэтами и художниками дадаистами и сюрреалистами, среди которых Тристан Тцара, Андре Бретон, Поль Элюар, Рене Магритт, Макс Эрнст и др.

Избранное Дали сюрреалистическое направление, сложившееся к 1929 в литературе, его предпочтения в искусстве безусловно связаны с особенностями его характера, темпераментом, его неустойчивой психикой, при этом есть и другие – внешние факторы, делавшие едва ли не неизбежным его обращение к сюрреализму.

Двадцатые годы, когда молодой человек из испанской провинции, обучавшийся вначале в средней художественной школе, затем в мадридской академии, пишет свои первые самостоятельные картины, в которых начинают проступать признаки его собственной манеры, – это годы, когда великая эстетическая революция 20 в. уже совершилась. К этому времени достигнуты пределы всех направлений, раздвинувших границы классической изобразительной системы: фовизм исчерпал колористические возможности живописи, кубизм – ее пластические возможности. Наконец общая тенденция к все большей условности выводит живопись в открытое пространство абстракции.

Дали, очень рано усвоивший профессиональные навыки, овладевший рисунком и секретами академической живописи, а также прошедший школу кубизма, для того чтобы оказаться на уровне своего времени, должен был двигаться дальше, т.к. героическая пора кубизма была позади, а совершенствуясь в классическом мастерстве, он мог рассчитывать только на роль заурядного провинциального художника. При этом необходимо отметить, что уже его юношеские работы: морские пейзажи – Лодка Эль-Сона, Парусник, Пейзаж Кадакеса, портреты крестьянок – Лусия, Гортензия, натюрморты и другие работы 1918–1921 – свидетельствуют о том, что Дали, развивая это направление, мог бы войти в испанскую живопись как интересный художник… И все же сказать «в историю живописи» было бы преувеличением. Если бы Дали в эпоху бурных перемен остался на уровне «классики» – одним из многочисленных реалистов с красивым фовистско-импрессионистическим уклоном или даже местным представителем увядающего провинциального кубизма, сегодня мы бы ничего не знали о нем. Точно так же он потерялся бы в истории, если бы по примеру своего кумира Веласкеса стал портретистом, т.к. его портреты далеко не самое удачное в его творчестве. Их скрупулезная «академическая» выписанность не заменяет глубокой психологической характеристики, свойственной большому классическому искусству.

Безусловная гениальность Дали была в том, что он выбрал оптимальный путь для реализации своего скромного живописного дара и удовлетворения более чем нескромного честолюбия.

Тому на редкость удачно соответствовали сюрреалистическая теория, с которой Дали, очевидно, познакомился раньше, чем появились его первые сюрреалистические «параноидальные» картины (Мед слаще крови, 1926, Прах, 1927 и др.). Этим работам предшествуют вариации на тему Венера и моряк (1925), Летящая женщина (1926) и Портрет девушки в пейзаже (Кадакес) того же времени – отмеченные влиянием Пикассо, а также Фигура у окна (1925), Женщина перед скалами Пенья-Сегат (1926) – имитирующие манеру «метафизической» живописи Де Кирико. В этих работах есть все, что делает живопись состоявшейся; все, кроме самостоятельности. Их вторичность очевидна.

В 1926 происходит крутой перелом. Трудно поверить, что расчлененный женский труп и разлагающаяся туша осла (Мед слаще крови) – эта картина ужаса и отчаяния написана в том же году, что и очаровывающие своей простотой, гармонией и целомудрием Портрет девушки в пейзаже (Кадакес) и Женщина перед скалами Пенья-Сегат.

Если и то и другое – отражение внутреннего состояния художника, тогда надо сказать, что индивидуальная манера, которой Дали обязан своей славой, была куплена высокой ценой.

Несмотря на относительно короткую «официальную» связь с сюрреалистским движением и группой Бретона, Дали изначально и навсегда остается художником, олицетворяющим сюрреализм. При этом расхождения с сюрреализмом у него начались довольно рано. В соответствии с Манифестом сюрреализма (1924) этот метод отличается прежде всего тем, что он освобождает творческий процесс от контроля разума, т.е. от всех видов ангажированности, самоцензуры, идейных установок и т.п. Метод же Дали предполагает присутствие в какой-то мере критического начала, что, естественно, противоречит идее автоматизма, абсолютной спонтанности ассоциаций, т.к. ставит их в конечном счете под контроль разума.

Разрыву Дали с сюрреалистами способствовали и его бредовые политические высказывания, и – в какой-то момент – некритическое отношение к личности Гитлера, несовместимое с этикой этого движения. Окончательный разрыв Дали с группой Бретона происходит в 1939 во время его сближения с Франко.

Dollars («жадный на доллары») – так окрестил Бретон своего бывшего друга, уехавшего в 1940 в США, где он с Гала в течение восьми лет, живя в Нью-Йорке, Калифорнии и Вирджинии, упрочивает закрепившуюся за ним славу эксцентричного гения. Он всегда умел привлечь к себе внимание прессы. Несмотря на грозные события начавшейся мировой войны, «Таймс Геральд» помещает 23 февраля 1941 большой репортаж Один день с Дали, или Корова в библиотеке. Одна за другой открываются его выставки, ставятся балеты Лабиринт, а несколько раньше Вакханалии, для которых он пишет либретто и декорации.

Во время своего пребывания в Америке Дали работает как ювелир, дизайнер, фоторепортер, иллюстратор, портретист, декоратор, оформитель витрин, делает декорации к фильму Хичкока Дом доктора Эдвардса, распространяет газету «Дали Ньюс» (в которой, в частности, печатается Иероглифическое толкование и психоаналитический анализ усов Сальвадора Дали). В то же время он пишет роман Скрытые лица. Его работоспособность поразительна. В 1942 выходит Тайная жизнь Сальвадора Дали; говоря об этом автобиографическом тексте, Дали замечает, что им написано шестьсот страниц… из расчета тридцать пять страниц в день.

Его тексты, фильмы, инсталляции, фоторепортажи и балетные постановки отличают ирония и парадоксальность, сплавленные в единое целое той же своеобразной манерой, которая свойственна его живописи. Несмотря на чудовищную эклектику, соединение несоединимого, смешение (очевидно нарочитое) мягкой и жесткой стилистик – его композиции построены по правилам академического искусства. Какофония сюжетов (деформированные предметы, искаженные образы, фрагменты человеческого тела и т.д.) «усмиряется», гармонизируется ювелирной техникой, воспроизводящей фактуру музейной живописи. Гладкопись и натуралистичность не обезличивают его индивидуальный стиль, который окончательно складывается к 1927 и остается до последних работ безошибочно узнаваемым. Кроме особой стилизации, своеобразной манеры письма узнаваемости его работ способствуют некоторые постоянно присутствующие в них знаки-предметы: подпорка в виде рогов, выдвижные ящики, ложка, ключ, гвоздь, часы и другие, которые дополнительно помечают его работы.

Соединение фантастического сюжета и его реалистически точного изображения неминуемо ставит вопрос о смысле, содержании картины. Что хочет сказать художник, изображая горящую жирафу, мягкий рояль, слонов на птичьих ногах, висящую на нитке яичницу?

Любые попытки интерпретации этих образов рискованны. Тайна должна оставаться тайной – это условие притягательности такого искусства. Если бы существовал ключ к его разгадке (однажды Дали изобразил такой ключ), изображенное было бы не более чем ребусом.

Дали можно доверять, когда он говорит: «Я просто фиксирую свои самые причудливые, самые мимолетные видения, все таинственное, непонятное, личное, единственное в своем роде, что только может прийти мне в голову» (из листовки 1934. Меня приветствует Нью-Йорк). Позднее он дополняет: «Тот факт, что в момент работы над моими картинами я сам не понимаю их смысла, вовсе не означает, что этого смысла в них нет» (из выступления в нью-йоркском Музее современного искусства, 1935). Эти высказывания звучат вполне искренне, и они соответствуют реакции, которую вызывает у зрителя живопись Дали.

Первое мгновение встречи с его картиной обманчиво, поскольку первое обобщенное видение фиксирует обычные, типичные для всякого реалистического пейзажа: линию горизонта, светлую, изображающую небо часть картины, уходящие вдаль и обозначающие перспективу предметы; бросается в глаза иллюзорная выписанность деталей объемных фигур, по-своему логично соединенных друг с другом и образующих в целом законченную и формально убедительную композицию. Все предметы, находящиеся в поле зрения, имеют обманчивую реалистическую фактуру: камень выглядит как камень, металл – как металл, плоть остается плотью и при самых чудовищных деформациях.

Первый взгляд на картину под названием Средний бюрократ-атмосфероцефал, доящий череп (1933) фиксирует высокое синее небо с белым облаком, затем призматические архитектурные детали, выступающие на первом плане, и одновременно некую группу предметов, в которой угадываются антропоморфные элементы: абсолютно натуралистически написанная левая нога, левая рука, человеческий профиль… и только потом становится очевидно присутствие странного монстра с оплывшей головой, причудливым образом соединенной с еще более загадочным предметом, в котором только с трудом можно узнать невероятным образом деформированный череп. Одна из его гипертрофированных частей лежит на примитивной подпорке, присутствующей во многих композициях Дали. Затем, вновь возвращаясь к образу картины в целом, мы с изумлением констатируем, что бредовый сюжет и фантастические элементы вписаны в реалистический пейзаж, находятся с ним в полной гармонии, представляя в конечном счете некую правдоподобную, живущую своей жизнью «иррациональную реальность».

Точно так же – небо в верхней части, архитектурные призматические формы на первом плане плюс фантастический сюжет – построены композиции многих картин этого периода: Головокружение (1930), Кровавые розы (1930), Постоянство памяти (1931), Старость Вильгельма Телля (1931), Сюрреалистический предмет, показатель одномоментной памяти (1932), Встреча иллюзии и остановившегося мгновения. Жареные яйца в ложке (1932), Я в возрасте десяти лет, когда был мальчиком-кузнечиком (Комплекс кастрации) (1933), Постоянство хорошей погоды (1934) и др.

В числе излюбленных приемов – особенно в работах 30-х годов – анаморфизм: отражения лебедей превращаются в фигуры слонов, мужская голова – в женскую фигуру, фигуры в пышных одеждах – в бюст Вольтера и т.п. Его занимает решение таких оптических задач, когда при смещении угла зрения предметы, находящиеся в глубине перспективы, вдруг трансформируются и оказываются на переднем плане. В картине Рынок рабов с явлением невидимого бюста Вольтера (1940) фигуры на заднем плане превращаются в бюст Вольтера, который соединяется с пустовавшей на столе на переднем плане подставкой.

Есть сюжеты, проходящие едва ли не через все его творчество, другие надолго овладевают его воображением и в течение какого-то времени на разные лады варьируются в его работах. Наваждением может стать Ленин (Частичная галлюцинация. Шесть явлений Ленина на рояле, 1931; Загадка Вильгельма Телля 1933), носорог (Носорогическая статуя Фидия, 1954; Юная девственница, содомизирующая себя собственной непорочностью, 1954; Параноико-критический вариант «Кружевницы» Вермейера Дельфтского, 1955 и многие другие). Предметом бесчисленных вариаций может быть такой шедевр мирового искусства, как Менины Веласкеса, работы Рафаэля, Микеланджело и особенно часто Анжелюс Франсуа Милле.

Вне всякой конкуренции по значению и повторяемости – образ Гала, пронизывающий все творчество Дали от так называемого Первого портрета Гала (1931) и бесчисленных вариаций на тему Гала-Мадонны до стереоскопической работы Христос Гала (1979), состоящей из двух картин 100 на 100 см каждая.

Гала для Дали не модель, это доминанта его творчества, моделирующая самого художника. С ее смертью в июне 1982 «исчезает экстравагантный сюрреалист Дали». По свидетельству его друзей и биографов Р. и Н.Дешарн, «он превращается в больного гения, смирившегося и доверчивого». Среди работ, созданных Дали за несколько недель до ее смерти, – Три славные загадки Гала (1982).

Даты жизни и творчества.

11 мая 1904. В Фигерасе (Каталония) родился Сальвадор Фелипе Хасинто Дали.

1914. Начинает занятия живописью. В начальной школе интересуется только рисунком и каллиграфией.

1917. Поступает в городскую художественную школу.

1921–1925. Поступает в мадридскую Школу живописи (Академию Сан Фернандо). Первая персональная выставка в галерее Далмау (Барселона).

1926. Отчислен из академии за эксцентричное поведение и политические акции. Поездка в Париж. Знакомство с Пикассо.

1928. Участвует в Международной выставке в Питсбурге, США. Пишет совместно с Бюнюэлем сценарий к фильму Андалузский пес.

1929–1930. В Париже знакомится с Тристаном Тцарой, А.Бретоном, П.Элюаром, Р.Магриттом и другими сюрреалистами. В Париже демонстрация и скандальный успех фильма Андалузский пес.

1931–1935. Показывает свои работы на выставках в Париже, Копенгагене, Питсбурге, Нью-Йорке, Барселоне. Пишет статьи для сюрреалистического журнала «Минотавр». 1938–1940. Участвует в составлении Словаря сюрреалистов. Работает над картиной Загадка без конца. После вторжения немцев во Францию уезжает в Испанию и затем США.

1941–1948. Живет в США – в Нью-Йорке, Хэмптон-Мэноре (Вирджиния) и Калифорнии.

21 июля 1948 – Вместе с Гала возвращается в Испанию.

1950–1962. Религиозные искания. Картины: Мадонна Порт-Лигате, Мадонна с младенцем, Ядерный крест, Тайная вечеря, Святой Иаков Великий и др. Проповедует необходимость слияния в искусстве метафизики, научных открытий и классической изобразительной формы. 1963–1977. Увлечение новейшими научными открытиями. Открытие в Бигвуде (США) первого Музея Дали (март 1971). Открытие Театра-музея Дали в Фигерасе (сентябрь 1974). Увлечение теорией катастроф.

1978. Избрание членом французской Академии искусств. 1981–1982. Вариации на тему картин Веласкеса.

10 июня 1982. Смерть Гала. 1983. Последняя картина Ласточкин хвост, навеянная теорией катастроф.

23 января 1989. Умер в своем доме в Фигерасе.

Виль Мириманов