МАФИЯ, ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ

Содержание статьи

• Мафия как система криминальных фирм.
• Мафия как теневое правительство.
• Мафиозный бизнес.
• «Коза Ностра».
• Сицилийская мафия.
• Якудза.
• «Русская мафия».
• Борьба с мафией.

МАФИЯ, ОРГАНИЗОВАННАЯ ПРЕСТУПНОСТЬ (mafia, organized crime) – иерархически организованные группы преступников, коллективно и систематически занимающиеся криминальными промыслами.

Термин «мафия» появился в середине 19 в. и первоначально использовался только для обозначения организованной преступности на Сицилии (Италия). Этимология этого термина из сицилийского диалекта неясна, чаще всего его переводят как «защитник, покровитель». После того как в середине 20 в. сицилийская организованная преступность завоевала громкую «популярность» в Европе, а в преступном мире США лидирующую роль начала играть организация итало-американцев, слово «мафия» стало нарицательным (особенно, в СМИ) для обозначения любой сильной преступной организации.

Под организованной преступностью криминологи подразумевают деятельность только профессиональных преступников (гангстеров), отличая от нее «беловоротничковую» (экономическую) преступность (см. ЭКОНОМИКА ТЕНЕВАЯ). В быту и в СМИ, однако, часто называют «мафией» любые коллективы правонарушителей, имеющие большую власть (в нашей стране пишут, скажем, о «чиновничьей мафии» или даже «милицейской мафии»).

Крупных преступных организаций, занимающихся криминальными промыслами в международном масштабе, относительно немного. Наиболее известны такие организации как мафия Сицилии, американская «Коза Ностра», японские якудза, китайские триады. В последней трети 20 в. все более активную роль стали играть новые преступные организации – латиноамериканские наркокартели, русская и албанская мафия, нигерийские преступные организации. Вопреки мнению о вездесущности мафии, в большинстве стран мира крупные и влиятельные мафиозные организации отсутствуют.

Мафия как система криминальных фирм.

Организованная преступность столь же стара, как и цивилизация: пиратские флотилии и разбойничьи банды встречаются уже на самых первых страницах истории. Однако современная организованная преступность возникла лишь примерно сто лет тому назад и имеет принципиальные отличия от преступных организаций доиндустриальных обществ.

Традиционная организованная преступность (в качестве примера можно вспомнить, например, пиратов Карибского моря 17 в. или банду знаменитого Картуша, «короля» парижских грабителей начала 18 в.) была всецело основана на насилии. Современная организованная преступность, напротив, совершает главным образом «преступления без жертв» – занимается деятельностью, от которой выигрывают (хотя бы иллюзорно) не только преступники, но и те, кто пользуются их услугами.

Отечественные и зарубежные криминологи единодушно подчеркивают следующие основные характеристики организованной преступности:

а) устойчивость и долговременность,

б) стремление к максимизации прибыли,

в) планирование своей деятельности,

г) разделение труда, дифференциация на руководителей разного уровня и исполнителей – специалистов разного профиля,

д) создание денежных страховых запасов («общаков»).

Все эти признаки копируют характерные особенности легального капиталистического предпринимательства. Это не случайно: современная организованная преступность является, по существу, особой отраслью бизнеса – экономической деятельностью профессиональных преступников, направленной на удовлетворение антиобщественных и остродефицитных потребностей рядовых граждан (производство запрещенных законом товаров и услуг).

Трактовка современной организованной преступности как преимущественно экономического феномена давно нашла отражение в официальных ее определениях. Например, в США закон 1968 характеризует организованную преступность как «противозаконную деятельность членов высокоорганизованной и дисциплинированной ассоциации, занимающейся поставкой запрещенных законом товаров или предоставлением запрещенных законом услуг». А в 1993 Генеральный секретарь ООН в докладе Воздействие организованной преступной деятельности на общество определил организованную преступность как деятельность преступников, объединившихся на экономической основе для предоставления незаконных услуг и товаров или для предоставления законных услуг и товаров в незаконной форме.

Пока преступники занимались чисто «перераспределительной» деятельностью (кражи, грабежи и т.д.), они не нуждались в создании стабильных организаций. Лишь когда появилось преступное производство (секс-индустрия, игорный бизнес, наркобизнес и т.д.), среди преступников неизбежно возникло разделение труда (в первую очередь – разделение на руководителей-главарей и рядовых исполнителей), требующее устойчивых организаций. Именно с конца 19 в., с появлением рынков запрещенных товаров, формируются возглавляемые криминальными авторитетами «мафиозные фирмы», занимающиеся организацией «производственных» взаимоотношений преступников разных «специальностей».

Преступные организации делят сферы влияния (территории, виды деятельности), договариваясь о правилах сотрудничества и конкуренции. Блюстители порядка часто включаются в мафиозную сеть – они получают от мафии взятки (или иные полезные услуги, например, помощь в сдерживании неорганизованной преступности) за то, что не проявляют «чрезмерного» служебного рвения. Неорганизованные преступники также участвуют в системе негласных контрактов как своего рода «субподрядчики» преступных организаций. Получая право действовать на территории, контролируемой преступной организацией, неорганизованные преступники платят ей за это «дань». В результате налаживания мафией системы негласных договорных отношений создается атмосфера своего рода «общественного согласия».

Модель преступной организации как системы негласных контрактов практически без применения насилия (Рис.) носит обобщенно-абстрактный характер. Реальная организованная преступность стремится к этому идеалу, но не всегда его достигает. В наибольшей степени ему соответствует организованная преступность Японии, которая действует вполне открыто, поддерживая связи с полицией.

Мафия как теневое правительство.

Трактовка организованной преступности как системы криминальных фирм требует уточнения. Ведь почти все преступные организации, которые считаются типичными (мафиозные «семьи» Италии, якудза в Японии, китайские триады и др.), возникли еще до того, как сформировались нелегальные рынки. Рынки нелегальных товаров (наркотиков, «живого товара», оружия, антиквариата, угнанных автомашин и т.д.) стали складываться только после Первой мировой войны, однако все знаменитые мафиозные сообщества (за исключением американской «Коза Ностра») активно действовали по меньшей мере с середины 19 в.

Дело в том, что превращение преступных сообществ в подобия легальных фирм соответствует достаточно высокому уровню их развития. На ранних же стадиях мафиозные организации играли роль, скорее, своего рода теневых правительств. Впоследствии эти функции заметно ослабевали, но полностью не исчезали. Чтобы доказать это, рассмотрим рэкет-бизнес, с которого, как правило, и начинается история любой мафиозной организации.

Рэкет – это сбор гангстерами «дани» под угрозой причинения физического и имущественного вреда. Собирая дань, преступная организация гарантирует обложенным «данью» предпринимателям защиту от вымогательств других преступных групп или преступников-одиночек. Чтобы получать стабильную плату, рэкетиры стремятся брать на себя роль верховного арбитра в спорных ситуациях, связанных с имущественными спорами между своими клиентами (долговые обязательства, исполнение контрактных соглашений).

Занимаясь рэкетом, преступная организация продает услуги по защите прав собственности – защите от всех криминальных элементов, в том числе и от членов данной организации. Правоохранительные услуги всегда относят к числу общественных благ, производство которых является монополией государства. Поэтому развитие рэкет-бизнеса следует рассматривать как форму создания теневого эрзац-правительства, конкурирующего с официальным правительством.

Начав с монополизации публично-правовых функций, крупные преступные организации переходят к монополизации отдельных видов криминального производства – осуществляют своего рода «национализацию». Каждая преступная организация стремится создать вместо гангстерского рыночного хозяйства гангстерскую командную экономику, полностью заменив конкуренцию централизованным управлением. Однако в полной мере это практически невыполнимо. Одна из причин заключается в том, что чем крупнее и сильнее преступная организация, тем выше вероятность, что она станет объектом преследования силами правопорядка, обеспокоенных появлением альтернативного центра власти (именно так было, например, с Медельинским наркокартелем в Колумбии). Когда государство становится более крепким, оно всегда пресекает претензии организованной преступности на политическую власть.

Таким образом, развитая организованная преступность предстает не как «теневое правительство», а как сеть локально-монополистических фирм, схожих с суверенными княжествами, между которыми не прекращается конкуренция за передел старых и освоение новых рынков.

Мафиозный бизнес.

«В основе деятельности организованной преступности лежит социальный заказ», пишет американский криминолог Р.Кларк. Мафиозная преступная деятельность – преступления особого рода, «преступления, совершаемые по взаимному согласию, преступления, совершения которых желает потребляющая публика» (Кларк Р. Преступность в США. М., Прогресс, 1975. С. 86). Это значит, что организованная преступность складывается только там и тогда, где и когда объективно возникает устойчивый и высокий спрос на запрещенные товары и услуги. Например, широкий размах криминального рэкета в России 1990-х порождался высоким спросом бизнесменов на защиту в атмосфере слабой защиты прав собственности, разгула «обычной» преступности, низкой эффективности органов внутренних дел, отсутствия общепризнанных правил конкурентной борьбы.

Экономика организованной преступности – диверсифицированная экономика, основанная на сочетании разных видов бизнеса.

Мафия (как и легальные фирмы) старается «не класть все яйца в одну корзину». Так, в эпоху «сухого закона» американские гангстеры получали основные доходы от бутлегерства, но одновременно продолжали контролировать проституцию и начинали осваивать гемблинг (запрещенные азартные игры) и наркобизнес. Оценка структуры доходов современной международной организованной преступности (Табл.) показывает, что наркотики, основной современный преступный промысел, все же дают только половину совокупных доходов мафии.

Таблица. ДОХОДЫ МЕЖДУНАРОДНОЙ МАФИИ в начале 1990-х (согласно докладу Федеральной службы Германии 1993)
Основные виды доходов	Величина доходов, млрд. долл.	Доля от совокупных доходов
От наркобизнеса	250	50%
От воровства	40	8%
От контрабанды	40	8%
От проституции	30	6%
От торговли оружием	30	6%
От азартных игр	25	5%
От рэкета	10	2%
ВСЕГО	500	100%
Составлено по: Овчинский В.С. Стратегия борьбы с мафией. М., СИМС, 1993

Мафия часто сочетает два направления экономической деятельности – нелегальное производство, где зарабатываются большие деньги, и легальное производство, где эти деньги «отмываются». В результате экономика развитой организованной преступности выглядит как айсберг: на виду – легальный, относительно малодоходный сам по себе бизнес (например, переработка вторсырья), «под водой» – высокодоходный нелегальный бизнес (например, наркобизнес). Такую форму мафиозная экономика приобретает на той стадии своего развития, когда мафия стремится «врасти» в официальную систему, не порывая с преступными промыслами.

Мафиозный бизнес может приносить главарям организованной преступности очень высокую прибыль. Скажем, доходы итало-американской организованной преступности («Коза Ностра») в 1980-е оценивали в 50–130 млрд. долл., что в десятки раз больше годовой прибыли самых крупных корпораций США. Что касается степени богатства латиноамериканских наркобаронов, то известно, например, что в 1984 Медельинский картель предлагал правительству Колумбии уплатить внешний долг этой страны в 13 млрд. долл. в обмен на амнистию и легализацию картеля. Ежегодные чистые доходы колумбийских наркокартелей оценивались в начале 1990-х в 4–5 млрд. долл., наркокартелей Мексики – около 2,5 млрд. долл. в год.

Оборотной стороной высокой валовой прибыли мафии являются не менее высокие издержки. Скажем, при транспортировке наркотиков правоохранительные органы перехватывают примерно 10% всех грузов. В результате столкновения с полицией или с конкурентами мафиозный предприниматель рискует расстаться со свободой или даже с жизнью. Своеобразной страховкой является систематический подкуп полиции и политиков – на взятки уходит примерно 1/3 валовой прибыли. При «отмывании» преступных капиталов потери составляют 5–10%. Смертельную опасность часто несет даже общение с покупателем (например, наркоман может убить уличного наркоторговца).

В силу всех этих причин средний уровень чистой прибыли членов преступных организаций не так уж велик, а ее легальное использование сильно затруднено. Мафиозная «карьера» привлекательна лишь для выходцев из бедных слоев. Ни один мафиози ни в одной стране мира не стал действительно крупным предпринимателем.

Единой общенациональной преступной организации нет нигде. Даже в Италии, помимо сицилийской мафии, есть преступные организации несколько меньшего масштаба – неаполитанская каморра и калабрийская ндрангета, которые выступают то партнерами, то соперниками сицилийских мафиози.

Во избежание потерь от самоубийственной междоусобной борьбы территории, привлекательные для криминальных промыслов, делятся на районы, закрепленные за отдельными мафиозными группами. Центральное руководство гангстерского сообщества (например, «купол» у сицилийской мафии), если оно есть, выполняет координирующие функции аналогично национальным союзам предпринимателей в легальных отраслях. Мафиозное сообщество в результате представляет собой федерацию относительно самостоятельных, часто враждующих организаций. Главный босс мафии, единолично контролирующий организованную преступность в национальном масштабе, – фигура совершенно мифическая.

На своем «участке» каждая мафиозная группа действует монопольно, но время от времени происходит передел территорий «по силе» (часто в ходе мафиозных «разборок»). Централизованные координирующие органы мафии призваны уменьшать издержки внутренней борьбы, вводить ее в «мирное русло». Однако мафиозные войны по-прежнему случаются не только между конкурирующими преступными синдикатами («война картелей» в Колумбии в 1988, гангстерские войны в России 1990-х), но и внутри них («война» кланов сицилийской мафии в 1980–1983).

Наряду с типичными общими характеристиками, у каждой конкретной мафиозной организации есть и свои особенности. Рассмотрим некоторые «национальные модели» организованной преступности.

«Коза Ностра».

Рыночные факторы развития организованной преступности четче всего прослеживаются на примере преступного мира США. Сформировавшись позже, чем в других странах, он изначально был обременен патриархально-клановыми традициями в гораздо меньшей степени, чем прочие «национальные» преступные организации. Потому он быстрее достиг организационной зрелости – перехода от традиционного типа организованной преступности к современному типу.

Основы преступного бизнеса США заложены еще в 19 в., когда стали образовываться первые организованные преступные группы. Первоначально они занимались преимущественно грабежом, контролем над проституцией и рэкетом мелких предпринимателей.

«Звездным часом» американской организованной преступности стала эпоха «сухого закона» (1920–1933). Хотя конгресс принял 18-ю поправку к Конституции, запретившую производство, продажу, перевозку, вывоз и ввоз спиртных напитков, однако американцы вовсе не отказались от винопития. Бутлегерство (незаконная торговля спиртным) оказалось высокоприбыльным бизнесом: бутылка виски, купленная за пределами страны за 15 долл., продавалась в США уже за 80 долл. В эти же годы мафия освоила промышленный рэкет, захватив контроль над некоторыми видами «грязных» работ (как, например, разгрузки и перевозки грузов).

В преступном мире Америки этого периода главную роль играли гангстеры итальянского происхождения, ведущие родословную от сицилийской мафии. В 1929 на собрании главарей преступного бизнеса в Атлантик-Сити (ведущую роль в его организации сыграли знаменитые гангстеры Чарльз Лучиано и Фрэнки Костелло) было завершено организационное оформление итало-американской преступности. С этого момента каждая «семья» действует строго на своей территории, координируясь с другими «семьями» через центральный совет («комиссию»), состоящий из боссов крупнейших «семей». Преступную организацию итало-американцев принято условно называть «Коза Ностра» (с итал. – «наше дело»), она до сих пор считается самой сильной (хотя далеко не единственной) преступной организацией США.

После отмены «сухого закона» основным источником гангстерских доходов стала эксплуатация азартных игр, как запрещенных (в большинстве штатов), так и разрешенных (в Лас-Вегасе, на Кубе и т.д.). «Акулий промысел» – займы игрокам, мелким бизнесменам и прочим лицам, от кредитования которых отказывались легальные ссудные учреждения – давал большую прибыль (процентная ставка при этом достигала 150% в неделю).

Новый этап истории американского гангстеризма – эпоха наркобизнеса – начался в 1970-е. Этот бизнес американские преступные группировки освоили еще в 1920-е (тогда его контролировала еврейская мафия), однако спрос на наркотики был относительно невелик. После резкого расширение рынка наркотиков под влиянием «молодежной революции» 1960-х именно наркобизнес стал давать наиболее значительную долю доходов американской организованной преступности.

Организационно «Коза Ностра» является конфедерацией 24-х «семей». Они действуют в основном в крупных городах Северо-Востока и Среднего Запада США и объединяют примерно 5–7,5 тыс. человек.

Сицилийская мафия.

Если в истории американской мафии рэкет был лишь одним из эпизодов, то в других странах эта форма преступного бизнеса процветала значительно дольше. Сицилийская мафия начинала почти 200 лет назад именно с сельскохозяйственного рэкета, вымогая плату с богатых землевладельцев, сдающих землю в аренду, и с мелких субарендаторов. Позже, уже в 20 в., она стала контролировать торговлю сельскохозяйственными продуктами. Последняя «плодоовощная» война между сицилийскими мафиози, когда делились сферы влияния на рынках, прошла в середине 1950-х.

В 1950–1960-е сицилийская мафия активно осваивает строительный бизнес. В 1957, под влиянием американских коллег из «Коза Ностра», сицилийцы завершили организационное оформление – создали руководящий коллегиальный орган («купол» или «капитул»), членами которой стали главари округов, состоящих из 2–3 мафиозных кланов. В это же время сицилийцы начинают заниматься транзитом героина, что становится в 1970-е основой процветания мафии, и активно внедряются в легальный бизнес. Основой легального мафиозного предпринимательства стало строительство и земельные спекуляции.

В начале 1990-х сицилийская мафия состояла из 253 кланов (из них 67 – в Палермо), объединяющих более 6,5 тыс. членов. В последние годы 20 в. сицилийский «спрут» получил ряд серьезных ударов от правоохранительных органов Италии и заметно снизил свое влияние.

Якудза.

Гангстеры Японии ведут свою родословную от шаек игроков середины 18 в. (сам термин «якудза» означает одну из комбинаций в карточной игре). Контроль над легальными и нелегальными азартными играми продолжает оставаться одной из важнейших статей их доходов и в современной Японии.

В первой половине 20 в. якудза контролировали организации строительных и портовых чернорабочих. В послевоенные десятилетия они освоили подпольное ростовщичество и порнобизнес, с начала 1970-х ведущей статьей дохода якудза стал наркобизнес.

Хотя японская мафия древнее сицилийской и американской, ее организационное оформление состоялось только в конце 1960-х, когда главари преступных синдикатов организовали встречу и в ходе переговоров поделили сферы влияния. Ведущую роль среди нескольких тысяч банд играют три крупные организации (самая крупная – «Ямагути гуми»), на чью долю приходится большая доля всех членов якудза.

Специфика японской модели организованной преступности в том, что гангстерские организации функционируют вполне легально, подобно обычным фирмам. Визитные карточки гангстеров украшены эмблемой банды, каждая имеет свои официальные гимны, крупнейшие синдикаты имеют собственные печатные издания и даже выплачивают своим членам пенсионные пособия. Поэтому частичная трансформация якудза в разновидность «беловоротничковой» преступности прошла в 1980-е очень легко. В 1990-е массовый отказ якудза возвращать крупные кредиты, полученные от финансовых организаций для финансирования строительства и операций с недвижимостью (речь идет о суммах порядка 350–800 млрд. долл.), стал одной из причин крупнейшего банковского кризиса.

Якудза демонстрируют любопытный парадокс: в Японии организованных преступников на душу населения заметно больше, чем в США, Италии или России, однако общественный вред от них заметно ниже. Японская полиция рассматривает якудза не столько как закоренелых преступников, бросающих вызов обществу, сколько как своих эффективных союзников в сдерживании неорганизованной преступности (своего рода альтернативную полицию). Япония демонстрирует ту модель сосуществования современного общества и современной организованной преступности, которая многим исследователям кажется наиболее оптимальной для обеих сторон.

«Русская мафия».

Сообщество «воров в законе» – самая старая и известная криминальная группировка России. Хотя за рубежом обычно пишут о «русской мафии», этот термин неточен, поскольку большинство криминальных авторитетов в нашей стране принадлежат к различным национальным меньшинствам (прежде всего, к народам Кавказа).

Формирование сообщества «воров в законе» относят к концу 1920-х – началу 1930-х. Оно произошло в местах заключения, что для «нормальной» организованной преступности совершенно аномально. Его члены первоначально занимались сугубо «перераспределительной» деятельностью (карманные кражи, воровство, грабежи). Однако это сообщество смогло добиться очень высокой степени самоорганизации, которая за рубежом возникала только в преступных организациях современного типа.

Членов «воровского» сообщества объединял довольно жесткий свод неформальных правил – «воровских понятий»:

строгая корпоративная солидарность («вор в законе» не может даже замахнуться на своего «коллегу», не то чтобы давать на него следственные показания);

запрещение иметь какие-либо контакты с официальными властями (например, служить в армии);

запрещение заниматься обычным трудом (даже в местах лишения свободы);

обязанность контролировать поведение всех других преступников в местах заключения;

отказ от личного имущества (идеальный «вор в законе» не имеет ничего своего, он получает средства либо от преступных операций, в осуществлении которых играет роль организатора, но не исполнителя, либо от «добровольно-обязательных» отчислений других преступников).

Первоначально «воры в законе» были своеобразным криминальным правительством, организованным на общинных принципах и неформально управляющим местами заключения. Естественно, что официальные советские органы не желали мириться с «двоевластием». В ходе ожесточенных репрессий против носителей воровских традиций в 1950-е, а также междоусобицы внутри самого «воровского ордена» («сучья война»), первое поколение «воров в законе» оказалось почти полностью ликвидировано. Однако вскоре эта организация неожиданно обрела «второе дыхание».

После широкого развертывания в СССР в 1960-е теневого бизнеса «цеховиков» (так называли руководителей госпредприятий, которые организовывали производство неучтенных дефицитных товаров для реализации «налево») профессиональные преступники начали специализироваться уже не на карманных кражах, а на грабеже подпольных предпринимателей. От грабежа «цеховиков» советские бандиты перешли к классическому рэкету – сбору постоянной «дани» в обмен на гарантии защиты. Важным рубежом в истории отечественной организованной преступности стала совместная сходка «воров в законе» и «цеховиков» в 1979 в Кисловодске, когда неорганизованные поборы были заменены планомерной выплатой подпольными предпринимателями 10% от их доходов в обмен на гарантированную безопасность от преступного мира.

С тех пор и до 2000-х основным видом доходов российской организованной преступности остается рэкет – взимание поборов за безопасность сначала с нелегальных, а с конца 1980-х и с большинства легальных предпринимателей. Поскольку предприниматели не получали сколько-нибудь существенной правовой поддержки, они были обречены оказаться «в объятиях» мафии. К середине 1990-х под контролем «бандитских крыш» находилось, по некоторым оценкам, около 85% всех коммерческих предприятий – в сущности все, кроме занятых охранным бизнесом или работающих под прямой протекцией правоохранительных органов.

В конце 1990-х в производстве охранных услуг бандиты столкнулись с сильной конкуренцией легальных коммерческих охранных агентств, а также коммерциализированных государственных силовых структур. После этого «русская мафия» стала постепенно утрачивать роль абсолютного лидера в защите прав собственности. Растущую долю в ее доходах в 2000-е занимают обычные криминальные промыслы, характерные и для современных зарубежных преступных организаций. Отечественная организованная преступность все активнее занимается экономическими («беловоротничковыми») преступлениями, наркобизнесом, торговлей оружием и антиквариатом, порнобизнесом и многим иным. Тем самым из криминального правительства «русская мафия» в 2000-е постепенно превращается в «обычную» совокупность криминальных фирм.

Проявлением сильных изменений, происходящих в «русской мафии», являются изменения в среде самих «воров в законе». К концу 1990-х настоящие «воры в законе» начали исчезать. По мере коммерциализации мафии старые «понятия», запрещающие иметь собственность и легальный статус, стали только мешать. Хотя в тюрьмах и лагерях сохраняется теневая власть «воров в законе», в криминальном бизнесе доминируют новые «авторитеты» («бандиты»), не признающие «воровских понятий».

Отечественная мафия достаточно многочисленна, но по степени организованности заметно уступает зарубежным «образцам». Количество организованных преступных групп измеряется тысячами, однако настоящих преступных сообществ (крупных, стабильных, с межрегиональными и международными связями, имеющих своих людей в органах власти) заметно меньше. По данным Главного управления по борьбе с организованной преступностью МВД РФ, в середине 1990-х их насчитывалось в России порядка 150, они объединяли примерно 12 тыс. человек. «Воровские сходки» по-прежнему остаются главным институтом криминального управления. Центрального координирующего органа по типу американской «комиссии» еще не создано, и вряд ли следует ожидать в самое ближайшее время его возникновения. Известная аморфность, впрочем, не мешает активному налаживанию контактов крупных российских группировок с ведущими мировыми преступными сообществами.

Развитие рыночного хозяйства при стабилизации политической власти ведет всегда к тому, что организованная преступность занимает свое «законное место» в обществе, превращается из системы криминальной власти в сеть криминальных фирм. Эта трансформация «русской мафии» еще не завершена, но вектор развития четко обозначился уже в конце 1990-х, когда начал доминировать курс на укрепление политического единоначалия.

Борьба с мафией.

Организованную преступность часто называют самым опасным для общества видом криминальной деятельности. Однако многие криминологи отмечают, что некоторые цели организованной преступности совпадают с целями общества – это минимизация бандитских междоусобиц и применения насилия. Некоторые ученые делают даже вывод, что организованная преступность при некоторых условиях полезнее, чем неорганизованная, поэтому необходим разумный компромисс с мафией.

Как писал американский экономист-криминолог Манкур Олсон, рациональный преступник-одиночка, занимающийся воровством или грабежом, практически совершенно не заинтересован в благосостоянии своих жертв и потому будет забирать у них все, что только можно. Ситуация принципиально меняется, когда вместо многих кочующих из одного района в другой бандитов-одиночек возникает одна преступная организация, монополизирующая преступную деятельность на какой-либо территории. Чтобы у мафиозной «семьи» были стабильно высокие доходы, ей необходимо заботиться о процветании местных жителей и бизнесменов. Поэтому рациональная мафиозная «семья»-монополист не будет воровать или грабить на своей территории сама и не будет позволять делать это посторонним преступникам. Вместо этого преступная организация максимизирует свой доход, торгуя защитой от преступлений, которые она готова совершить сама (если ей не заплатят), и преступлений, которые совершат другие преступники (если она не будет отпугивать их). Логическая модель Олсона убеждает, что с чисто экономической точки зрения и преступники, и законопослушные граждане заинтересованы в максимальной монополизации криминальных промыслов.

Экономисты-криминологи доказывают, таким образом, что для общества организованная преступность (монополизация преступных промыслов) предпочтительнее преступности дезорганизованной (конкурентной организации преступных промыслов). Они предостерегают против популистских «крестовых походов» на организованную преступность, предлагая полиции бороться главным образом с обычными, неорганизованными преступниками, которые совершают большинство криминальных убийств и иных тяжких преступлений.

Такое «оправдание» организованной преступности, однако, имеет слабые стороны. Во-первых, игнорируется проблема национальной экономической безопасности: усиление организованной преступности ослабляет государство (это ярко видно на примерах Колумбии, Сицилии и России 1990-х). Во-вторых, развитие организованной преступности тормозит развитие бизнеса, поскольку криминальная «дань» отвлекает средства от производственных инвестиций. Можно сформулировать вывод, что при слабости государства господство организованной преступности может быть лучше криминального «беспредела», но при сильном государстве организованная преступность опаснее, чем обычная. Поэтому во всех странах мира с организованной преступностью активно ведется борьба.

Чисто силовые методы борьбы с мафией дают ограниченный результат. С одной стороны, в открытом противоборстве с государством любая преступная организация неизбежно рано или поздно терпит поражение (можно вспомнить историю Медельинского картеля либо сицилийской мафии). Однако ликвидируя конкретного криминального босса или конкретную преступную организацию, невозможно уничтожить саму организованную преступность. Пока есть спрос на криминальные товары, место ликвидированных мафиози будут занимать новые преступники. Поэтому в настоящее время стратегическая цель правоохранительных органов – не ликвидация организованной преступности, а ограничение ее деятельности.

Для сдерживания мафии наиболее эффективны чисто экономические приемы – ограничение «отмывания денег» и легализация криминальных промыслов. Если мафии трудно легализовать преступные капиталы, то разбогатевшим преступникам выгоднее перейти в легальный бизнес. Если же криминальный промысел становится легальным (как это произошло с проституцией и торговлей легкими наркотиками в Голландии), то мафия вообще теряет источник доходов. Однако применение обоих этих приемов имеет ограничения. Полностью пресечь «отмывание денег» нельзя, поскольку ужесточение контроля за вкладами и денежными переводами тормозит развитие банковского бизнеса. Невозможно и полностью легализовать все запрещенные товары и услуги (скажем, заказные убийства). Поэтому организованная преступность будет еще очень долго существовать как неизбежное зло, которое можно ограничить, но нельзя ликвидировать.

Юрий Латов