ЭРГАТИВНАЯ КОНСТРУКЦИЯ

ЭРГАТИВНАЯ КОНСТРУКЦИЯ, один из нескольких зафиксированных в языках мира способов синтаксического оформления именных групп, обозначающих главных участников ситуации, описываемой глаголом-сказуемым.

Еще в 19 в. лингвисты столкнулись с языками, в которых способ кодирования основных актантов переходного и непереходного глагола существенно отличается от известных европейских языков. А именно, в таких языках актант непереходного глагола, соответствующий подлежащему европейских языков, оформляется так же, как актант переходного глагола, соответствующий прямому дополнению, в то время как актант, соответствующий подлежащему переходного глагола, кодируется некоторым особым образом. Если кодирование актантов осуществляется при помощи падежей, то в первом случае используется немаркированный (о понятии маркированности см. ОППОЗИЦИЯ ЯЗЫКОВАЯ) падеж, называемый именительным падежом или номинативом (в западной традиции последних десятилетий принят термин «абсолютив»), а во втором случае особый маркированный падеж, называемый эргативом (или, по другой терминологии, активным падежом). Если эти актанты участвуют в правилах глагольного согласования, то опять же глагол одинаковым образом согласуется с «прямым дополнением» переходного глагола и «подлежащим» непереходного. Например (арчинский язык, нахско-дагестанская семья):

Таблица

(1)	a.	dija		w-akdi.
		отец.I.-NOM		I-уходить
		Отец ушел.
	б.	Buwa		d-akdi.
		мать.II.-NOM		II-уходить
		Мать ушла.
(2)	а.	buwa-mu	dija	o-w-ka.
		мать.II-ERG	отец.I.-NOM	приводить-I
		Мать привела отца.
	б.	dija-mu	buwa	o-r-ka.
		отец.I-ERG	мать.II.-NOM	приводить-II
		Отец привел мать.

В предложениях с непереходным глаголом (1а-б) единственный актант оформлен номинативом и контролирует согласование глагола по классу/роду (слово 'отец' относится в арчинском языке к I классу, а 'мать' – ко II классу, а в глаголе имеются согласовательные префиксальные показатели w- и d-), что аналогично русскому языку. Однако в (2а-б) номинативом оформлен актант, переводящийся на русский язык именем в аккузативе. Этот актант контролирует согласование глагола (согласовательные показатели занимают в глаголе 'приводить' инфиксальную позицию, w 'I класс', r 'II класс'). Актант же, переводящийся на русский язык номинативом, в арчинском языке оформлен эргативом.

В рассматриваемом отношении арчинский язык никоим образом нельзя считать уникальным. Эргативная конструкция предложения, называемая так по маркированному падежу, вовсе не является каким-то маргинальным синтаксическим явлением: она зафиксирована во многих языках различной генетической принадлежности, находящихся на различных континентах (единственным исключением на сегодняшний день является Африка, в языках которой эта конструкция отстутствует).

С позиций синтаксиса русского языка такое кодирование актантов представляется совершенно необъяснимым. Единственно, с чем его можно сопоставить, – это пассивная конструкция типа (3а) Отец приведен матерью, (3б) Мать приведена отцом, однако в русском языке пассивная конструкция является производной, она противопоставленная активной: (4а) Мать привела отца, (4б) Отец привел мать, тогда как в арчинском языке предложения (2а-б) являются единственно возможным способом выразить соответствующий смысл.

В последней трети 20 в., характеризующейся заметным увеличением интереса к проблеме языковых универсалий и к лингвистической типологии, описание эргативной конструкции в терминах языков аккузативного строя (см. АККУЗАТИВНАЯ КОНСТРУКЦИЯ) становится все более неприемлемым: с типологической точки зрения наиболее привычные лингвистической традиции аккузативные конструкции (к их числу относятся почти все языки Европы) суть не более чем одна из возможных альтернатив оформления базовой структуры предложения (см. ПОДЛЕЖАЩЕЕ).

В течение длительного времени синтаксическая наука (в лице Х.Шухардта, И.И.Мещанинова, Г.А.Климова, Р.Диксона, Ф.Планка, А.Е.Кибрика) пыталась построить теорию эргативности и ответить на вопрос: благодаря каким факторам многие языки независимо друг от друга используют эргативную стратегию организации базового предложения?

Накопленный материал по различным языкам, использующим эргативную конструкцию, показал, что эти языки, в свою очередь, синтаксически чрезвычайно разнообразны. Так, если в одних языках (например, в нахско-дагестанских) эргативная конструкция является жестким способом кодирования ядерных актантов, зависящим исключительно от управляющих свойств глагола, в других языках (например, в картвельских, индийских) она ограничена определенными временными формами глагола (обычно планом прошедшего времени), в третьих (например, в чукотско-камчатских, австралийских языках) эргативная конструкция при переходных глаголах допускает преобразование, аналогичное пассиву аккузативных языков. Далее, если в одних языках, имеющих эту конструкцию, наблюдается сходство синтаксического поведения номинатива непереходного глагола с эргативом переходного (т.е. субъекта – в терминах аккузативных языков), то в других языках такого сходства не наблюдается. Наконец, более детальное описание ряда языков, относившихся ранее к эргативным, показало, что не во всех из них реализована именно эргативная конструкция. Кроме аккузативной и эргативной, возможны и другие конструкции, в частности активная (Р.Диксон описывает ее в терминах эргативной конструкции, говоря о split ergativity – расщепленной эргативности) и трехчленная, при которой для оформления ядерных актантов при переходных и непереходных глаголов используется не две, а три различных кодировки.

Все эти наблюдения говорят о том, что наличие в естественных языках эргативной конструкции требует не только ее обоснования и объяснения, но и более содержательного анализа привычной для европейцев аккузативной конструкции. Необходима общая теория способов варьирования базовой структуры предложения, в которой аккузативная, эргативная, активная конструкции описывались бы не одна через другую, а на основе единой понятийной схемы.

В основе такой схемы лежит понятие семантической роли, иногда называемой также семантическим падежом (в отличие от поверхностного морфологического падежа). Это понятие было введено и теоретически обосновано Ч.Филлмором в его статье 1968 Дело о падеже. Семантические роли характеризуют участников описываемых глаголами ситуаций. Разные глаголы описывают ситуации с разным числом участников. Если участников ситуации имеется более одного, то общесемиотический принцип различительности требует такого кодирования, который обеспечивал бы возможность их правильной идентификации. Так, у глагола приводить два участника – агенс (кто приводит) и пациенс (кого приводят), но по форме русских предложений (5а) Мать привела отца и (5б) Отец привел мать однозначно вычисляется, в каких ролях выступают в них отец и мать. В ситуациях, описываемых предложениями (6а) Отец пришел и (6б) Отец умер, имеется лишь один участник. Несмотря на то, что роли единственного участника, если использовать те же понятия агенса и пациенса, при этих глаголах оказываются различными (в (6а) отец является агенсом, а в (6б) – пациенсом), тем не менее единственный участник при этих глаголах оформляется одинаково. Такое кодирование предопределяется прагматическим принципом экономичности: в ситуации представлен только один участник, поэтому референциальной неоднозначности в этих предложениях не возникает, а конкретная роль участника может быть восстанавлена по значению глагола.

Следует иметь в виду, что понятия «агенс» и «пациенс» являются определенным обобщением более конкретных ролей – вообще говоря, уникальных для каждого конкретного глагола. Так, в предложениях (7а) Отец разбил чашку, (7б) Отец построил дом, (7в) Отец прочел книгу также можно выделить агенс и пациенс, хотя конкретные роли участников этих ситаций будут различны. В (7а) отец, так же как при глаголе привести в (5б), является каузатором изменения состояния чашки, но он не обязательно при этом действовал целеустремленно, как в (5б). Кроме того, ресурсы, которые использовал отец в (5б) и (7а-в), во всех случаях различны. Конкретные роли второго участника в (7а-в) также различны: чашка в (7а) перестает существовать, дом в (7б) возникает, а состояние книги в (7в) практически не претерпевает изменений. В обощенной формулировке агенсом признается наделенный волей, контролирующий событие и активно его инициирующий участник, который несет ответственность за данное событие, а пациенсом – не имеющий воли, не активный и не контролирующий событие участник, который отражает изменения, возникающие в ходе данного события.

Эргативная конструкция противопоставлена аккузативной не в предложениях с несколькими участниками, а в способе грамматического сопоставления предложений с двумя и с одним участником, т.е. при грамматическом сопоставлении предложений с переходным и непереходным глаголами. А именно, используя термины «агенс» и «пациенс», можно сказать, что в аккузативной конструкции единственный участник непереходного глагола грамматически отождествляется с агенсом переходного глагола, а в эргативной конструкции – с его пациенсом.

Исходя из общесемиотического принципа исходной семантической мотивированности грамматической формы (см. ИКОНИЧНОСТЬ), естественно предполагать неслучайность обоих способов отождествления актантов одноместных и двухместных глаголов. А именно, в эргативной конструкции грамматикализуется метонимическое расширение семантики пациенса переходного глагола. Такое расширение называется гиперролью абсолютива. Абсолютив – непосредственный, ближайший участник ситуации, наиболее затрагиваемый ею и вовлеченный в нее. При переходном глаголе однозначным кандидатом на роль абсолютива является актант с ролью пациенса, а при одноместном непереходном глаголе, т.е. при отсутствии конкуренции – единственный участник описывемой этим глаголом ситуации независимо от той конкретной роли, которую он в ней играет. При переходном глаголе абсолютив противопоставлен участнику с гиперролью агентива – наиболее агенсоподобному из нескольких участников ситуации. Принципиально существенно при этом, что гиперроли абсолютива и агентива определяются в терминах относительных, а не абсолютных ролевых характеристик участников ситуации, что обеспечивает минимальность репертуара гиперролей, используемых для описания всевозможных участников различных ситуаций.

Итак, эргативная конструкция есть один из способов кодирования обобщенной ролевой семантики глагольных актантов, удовлетворяющий принципам семантической мотивированности, различительности и экономичности. Однако такое кодирование оставляет еще довольно много степеней свободы для организации синтаксической структуры языка в целом, и языки с эргативной конструкцией могут быть чрезвычайно разнообразны и зачастую мало сопоставимы в целом. Наиболее существенные различия между языками с эргативной конструкцией перечисляются ниже.

Языки (не только эргативные) различаются по тому, в какой степени и какими средствами они грамматически выражают прочие характеристики участников ситуации. Дело в том, что наряду с ролевыми характеристиками, обычно неотъемлемыми от семантики той ситуации, которая обозначается глаголом, имеются также другие автономные когнитивные сферы, в терминах которых могут характеризоваться участники ситуации: коммуникативная, дейктическая, референциальная и др. Если эти характеристики формально в языке не выражаются, то, в том случае, если некоторый язык использует эргативную кодировку актантов и при этом имеет только ролевую ориентацию, он может считаться семантически эргативным. Нахско-дагестанские языки в основном принадлежат именно к этому типу. В них ролевые характеристики именных актантов непосредственно кодируются морфологическими средствами и являются при конкретном глаголе постоянными. В частности, в таких языках отстутствуют залоги.

Эргативная конструкция может в принципе сочетаться с автономным кодированием значений других когнитивных сфер. Например, в цахурском языке, также относящемся к числу нахско-дагестанских, наряду с эргативной конструкцией имеются специальные средства выделения фокусируемой именной группы.

Таблица

(8)	а.	maIhamad-e:	Xaw	alya?a-wo=d.
		Магомед-ERG	дом.IV.NOM	строить-COP=IV
		Магомед стоит дом.
	б.	maIhamad-e:	Xaw-wo=d	alya?a.
		Магомед-ERG	дом.IV.NOM-COP=IV	строить
		Магомед строит ДОМ (не мост и т.п.).
	в.	maIhamad-e:-wo=d	Xaw	alya?a.
		Магомед-ERG-COP=IV	дом.IV.NOM	строить
		МАГОМЕД (не Али т.п.) строит дом.

В (8а) предложение является коммуникативно нейтральным, и в нем связка wod энклитически (т.е. не неся на себе ударения и занимая правую позицию) примыкает к глаголу. В (8б) фокусируется именная группа со значением 'дом', и это выражается перемещением связки в позицию после соответствующего слова. В (8в) связка примыкает к слову со значением 'Магомед', фокусируя данное слово. Однако при этом средства кодирования ролевой и когнитивной сфер оказываются различными, в силу чего цахурский язык также должен рассматриваться как семантически эргативный.

Однако кодирование значений ролевой и когнитивной сфер может быть и кумулятивным. В переходном предложении пациенс (или, точнее, актант с гиперолью абсолютива) обычно совпадает с ремой (грубо говоря, частью предложения, несущей новую информацию) и центром внимания. Если в некотором реальном предложении дело обстоит именно так, то используется обычная эргативная конструкция. Если же, однако, центр внимания смещается на агенс, то предпочтение при кодировке отдается не ролевому, а коммуникативному значению данного актанта, и имя в эргативе перемещается в позицию абсолютива, т.е. имеет место залоговое преобразование, называемае антипассивом. Такое явление представлено, в частности, в австралийском языке дирбал. В нем имеются синтаксические процессы, ограниченные позицией абсолютива. Например, при сочинении предложений кореферентные (т.е. обозначающие одного и того же участника ситуации) актанты должны быть быть выражены абсолютивами. Если это условие соблюдается, никаких изменений кодировки актантов не требуется, если же один из актантов исходно стоит в эрагитиве, требуется антипассив:

Таблица

(9)	а.	ba-yi	yar ya i	baninyu
		CL-NOM.I	мужчина.NOM	приходить
			d ygumbi-r yu	balgan.
		CL-ERG-II	женщина-ERG	бить
		Мужчина пришел и был побит женщиной.
	б.	Bayi	yar ya i	baninyu]
		CL-NOM.I	мужчина.NOM	приходить
		bagun	d yugumbil-gu	balgal--n yu].
		CL.DAT.II	женщина-DAT	бить-ANTIPASS-TENSE
		Мужчина пришел и побил женщину.

В (9а-б) глагол во втором из сочиненных предложений является переходным. В (9а) абсолютив первого предложения со значением 'мужчина' кореферентен абсолютиву второго предложения, поэтому второй абсолютив сокращается, а именная группа со значением 'женщина' сохраняет форму эргатива (перед именами стоят артикли, принимающие форму падежа имени и согласующиеся с ними по классу). В (9б) абсолютиву второго предложения кореферентен агентив второго предложения 'мужчина', поэтому применяется антипассив (показатель в глаголе ), кореферентное имя переходит в позицию абсолютива и сокращается, а исходный абсолютив 'женщина' принимает форму датива. Происходит нечто аналогичное синтаксическим преобразованиям в русском и ему подобных языках, только «с противоположным знаком» (отсюда и термин «антипассив»): из сравнения предложений оригинала с их русскими переводами видно, что там, где в дирбале представлена активная форма глагола, в русском употреблен пассив, и наоборот, там где в дирбале антипассив, в русском переводе глагол в форме активного залога.

Дирбал является примером синтаксически эргативного языка. В нем абсолютив выполняет функции подлежащего, поэтому ролевые характеристики актантов глагола кодируются непосредственно только в исходной диатезе.

Язык с эргативной конструкцией может на синтаксическом уровне вести себя аккузативно, т.е. иметь синтаксические правила, ориентированные на субъект, аналогично европейским языкам. К таким языкам относится, например, папуасский язык энга, рассмотренный с данной точки зрения Р.Ван Валином (р. 1952). Языки подобного типа являются морфологически эргативными, но синтаксически аккузативными.

Сказанное выше объясняет, почему принятое ранее в лингвистике понятие «эргативный строй», предполагающее принципиальное синтаксическое подобие всех языков с эргативной конструкцией, в настоящее время используется более узко – лишь для тех языков, в которых базовые свойства языка предопределяются эргативной конструкцией.

Александр Кибрик