КОЭЛЬО, ПАУЛО

КОЭЛЬО, ПАУЛО (Coelho, Paulo) (р. 1947) – бразильский писатель, каждая новая книга которого производит сенсацию и неизменно пользуется успехом среди самых разных категорий читателей.

Затяжная эйфория, охватившая печатные издания всех континентов, равно как и миллионы человек, исправно поддерживается восторженными рецензиями и апологетическими статьями, которые, однако же, ощутимо разбавлены нападками и презрительными откликами, иногда деланно небрежными, иногда и резкими, в частности – со стороны некоторых авторитетных теоретиков литературы.

Родился в 1947 в Рио-де-Жанейро. Отец – инженер, мать – домохозяйка, обычная семья среднего достатка. Родителям хотелось видеть своего сына инженером или юристом: к писательскому труду в стране тогда относились брезгливо, с предубеждением – режим военной диктатуры не располагал к богемным вольностям. Но Коэльо с детства мечтал обрести власть над словом и оставался твердым в своих намерениях. Он не отказался от них ни после тягостного обучения в иезуитской школе, ни после разговоров с родителями. Подумав, что вовремя распознали в навязчивой идее признак душевной болезни, те помещают сына в психиатрическую клинику, где его лечат варварскими методами, в том числе электрошоком. Вернувшись оттуда, Коэльо отчаянно пытается жить как все – учиться, получать профессию, но не может пойти против себя. В шестидесятые общается с местными хиппи, пробует заниматься журналистикой и драматургией и читает как никогда много. Затем по предложению рок-музыканта Рауля Сейхаса начинает писать анархистские тексты песен на его музыку. Неожиданно сотрудничество получилось успешным, Коэльо приобрел определенную известность и заработал неплохие деньги. Однако власти обратили внимание на подрывную с их точки зрения деятельность тандема (молодые люди еще и начали выпускать серию комиксов, в которой декларировали идеи свободы), и арестовали обоих «диссидентов». Едва ли не через два дня после освобождения Коэльо опять попадает в тюрьму, теперь его намерены подвергнуть пыткам, но юноша настаивает на том, что психически нездоров, и в итоге его отпускают. В который раз Пауэло предпринимает попытку остепениться и устраивается на работу в звукозаписывающую компанию.

Когда его без объяснения причин увольняют из CBS-Records, он обращается к духовной стороне жизни и в 1981, как сам говорит в предисловии к роману Алхимик, встречает человека, открывшего Коэльо глаза на его собственное призвание. Следуя совету наставника, Коэльо проходит по дороге средневековых паломников в испанский город Сантьяго-де-Компостелла, после чего пишет книгу об этом путешествии – Паломничество, или Дневник Мага (1987). А через год выходит в печать Алхимик (1988), самое известное его произведение, за которым следуют и переводы на десятки языков, и престижные награды, и народное признание.

Что же так привлекает читателей в небольших, но броских томиках Коэльо? То, что других – отталкивает.

Сказывается многолетняя усталость широкой аудитории от нежелания большинства авторов входить в роль учителя нравов, от фатального уныния, скепсиса, заумности и агностицизма современной прозы. Коэльо словно игнорирует все то, что было написано до него, пренебрегает нормами писательского цеха.

В его новеллах нет ни долгих, со смаком выполненных описаний, ни нетривиальных завязок и развязок, ни замысловатых реминисценций, ни семиотических развилок, – всего того, к чему привык средний западный интеллектуал. Коэльо предлагает свой набор прописных истин, которые постигал как с помощью рефлексии, так и эмпирически, опытным путем, а это необычайно притягательно для тех, кто не склонен верить кабинетным ученым и литераторам. Несмотря на экзотичность, его сюжеты в основе традиционны и, пользуясь терминологией Бахтина, монологичны. Коэльо приглашает читателя не к тому, чтобы вступить в диалог, а к тому, чтобы начать диалог внутренний, не касающийся событийной канвы романа. Message (главную идею) он формулирует четко, почти навязчиво.

Уже по Алхимику можно судить о главных особенностях творчества писателя. Как справедливо сказано в предисловии к роману, в отличии от автобиографичного Дневника мага, эта книга – глубоко символическая. Молодой испанский пастух по имени Сантьяго, увидев вещий сон, пускается на поиски сокровищ и на протяжении всего повествования сталкивается с людьми и явлениями, которые помогают ему понять собственную природу и приобрести эзотерические знания об устройстве мироздания, которые на проверку оказываются экзотерическими, открытыми для всех и каждого. Сюжет, несмотря на множащиеся с каждым шагом героя побочные ответвления, предельно линеен и не хроникален. С определением жанра возникают проблемы. Высокие рейтинги, небольшой объем и стремительное развитие действия побуждают отнести книгу к роду массового adventure, романа-квеста. Однако сложность заключается в том, что задача автора состоит совершенно в другом – донести до читателя свои гуманистические и философские представления. Так что вернее говорить о притче, хотя английское «fable» более точно передает некоторые оттенки значения.

Вера, которую Коэльо предлагает миру, представляет собой гибрид католичества, буддизма, даосизма, средневековой европейской философии, а также суждений Борхеса и Кастанеды. Его миссия популяризатора интеллектуальных приобретений человечества, с одной стороны, благородна, с другой – дает зеленый свет профанации и дальнейшему оскудению культурного наследия. Единого мнение по этому поводу нет и, наверное, не будет.

Центральные сентенции романа:

«Добиться воплощения своей судьбы – это единственная подлинная обязанность человека».

«Когда ты чего-либо желаешь, вся Вселенная помогает тебе достичь этого».

«Если посулишь то, чем не обладаешь, потеряешь желание обладать».

Неясно, где кончаются собственные мысли автора и начинается адаптированный пересказ классики мировой художественной и религиозной литературы. «Текст – раскавыченная цитата», – так Р.Барт задал отправную точку для всего структурализма. В конце концов, всякое творчество строится на не единожды использованных языковых кодах, социальных идиомах, фрагментах чужих текстов и архетипических формулах.

Но если цель словесной алхимии У.Эко и М.Павича в том, чтобы создать нечто новое, то Коэльо настаивает на повторении. Такое же название носит и главный прием, козырь его письма. Recantatia – перепев, воспроизведение. Повтор – одно из наиболее действенных средств всестороннего воздействия на сознание и подсознание.

Возможно, проза Коэльо ближе к поэзии, чем принято считать. Он – мастер повтора на всех структурных и понятийных планах. Слитность, а не дискретность, правило, а не исключение – вот девиз Коэльо (к Воину Света).

Возможно, этим объясняется и то, что образы персонажей, по крайней мере, в раннем творчестве, выписаны не тонкими штрихами, а несколькими грубыми мазками, – и слабое использование экспрессивных конструкций, стилистического и лексического богатства португальского языка. В свете действенности повтора все остальное кажется не таким значительным.

Пятая гора (1996) – своеобразный художественный апокриф, история духовного становления пророка Ильи, жившего в 9 в. до н.э. Противоречия, терзающие героя, разрешаются одно за другим. Противостояние Богу оказывается формой служения ему же, конфликт между любовью и долгом теряет актуальность. «Господь слышит молитвы тех, кто просит забыть о ненависти. Но Он глух к тем, кто хочет убежать от любви», – говорит Илье ангел-хранитель. Новое приходит на смену старому, уходят религии, но не Бог.

Для творчества Коэльо характерны устойчивые символы и аллегории. Так, через Пятую гору и Алхимика проходят образы пастуха и стада, которые даются автором в библейской трактовке.

Писателя упрекают в злоупотреблении штампами, равно как и в неосмотрительном тиражировании положений практической психологии. Сочетание американского бытового прагматизма и выдержек из кастанедовских практик могло бы показаться нелепым, если бы не было выстрадано и оплодотворено горьким опытом самого автора.

«Воин знает, что на всех языках самые важные слова – коротки. Да. Бог. Любовь».

«И, хотя никто не считает себя воином света, каждый человек может стать им».

Правило для автора – счастье и любовь универсальны для всех. Неподдельный гуманизм Коэльо и заставляет читать его небольшие повести (хотя сам он все-таки предпочитает называть их романами, novels) в надежде на откровение.

К школам бразильского реализма, модернизма или символизма писатель не принадлежит. Несмотря на то, что некоторые их представители (например, Машадо де Ассиз) были не менее даровиты, чем он, их творчество слишком часто оказывалось подчинено анализу национальных вопросов, местным реалиям. Клэльо унаследовал от них разве что вольный настрой и легкий, полемичный слог.

Назвать Коэльо последователем романтизма было бы грубой ошибкой. Естественно, он создает романтический ореол вокруг главных персонажей, но не провозглашает их исключительность. Для него каждый человек – исключителен, каждый – герой и воин света.

Продолжателем традиций «магического реализма» Коэльо можно считать, но с определенными оговорками. «Вечное отражается, по мысли автора, в ритмическом возвращении одного и того же, причем всякий раз облекаясь в различные внешние маски, которые стремятся смутить вечное «Я», увлечь его а «демонические» гротескные миры поверхностного», – пишет литературовед А.Г.Дугин о Г.Майринке, но это во многом справедливо и для творчества Коэльо.

Коэльо как автор не растворяется в произведении окончательно и не самоустраняется из него (как в «новом романе» А.Роб-Грийе и его последователей или в прозе С.Беккета, а снова входит в него, снова берет на себя дидактическую функцию, снова предстает как целостная личность, а не обезличенная сумма призрачных воспоминаний, суждений, фантазий.

Он пытается вскрыть серьезные проблемы современности, приоткрыть завесу умолчания над дефектами культуры. В романе Вероника решает умереть (1998) он говорит о двух разных типах безумия – о священном и возвышенном, хранить которое он призывает, и том, что вызвано «горечью», отчаянием и усталость, копящимися день за днем в душе каждого.

Читателю, воспитанному на творчестве Х.Кортасара, Ф.Кафки и Ю.Мисимы, сложно познать себя и автора через незатейливую на вид прозу Коэльо. Но нельзя сказать, что Коэльо пишет «ни о чем». Возможно, наоборот – он хочет дать ответ на слишком тяжелые, онтологические вопросы бытия.

Некоторые современники воспринимали essays («опыты») Монтеня именно как беседы «ни о чем», как сам автор любил говорить о своих зарисовках. Неразумно спорить, будут ли Коэльо по-прежнему числить в пророках через полвека. А вот еще раз подумать, почему он так востребован и нужен нам сейчас, стоит.

Издания: Алхимик, 1988, рус. пер., «София», 1998; Пятая гора, 1996, рус. пер., «София», 2001; Книга Воина Света, 1997, рус. пер., «София», 2002; Вероника решает умереть, 1998, рус. пер., «София», 2001; Дьявол и сеньорита Прим, 2000, рус. пер., «София», 2002; Одиннадцать минут, 2003, рус. пер., «София», 2003.

Михаил Боде