КОЛЛОНТАЙ, АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВНА

КОЛЛОНТАЙ, АЛЕКСАНДРА МИХАЙЛОВНА (1872–1952) (урожд. Домонтович) – деятельница российского женского движения, революционерка, феминистка марксистской ориентации, первая женщина – член ЦК социал-демократической партии, первая женщина-министр в советской истории, первая в дипломатической истории мира 20 в. женщина-посол.

Родилась 19 марта 1872 в Петербурге в семье полковника, с 1875 ставшего ген.-майором Генерального штаба российской армии. Ее отец, М.А.Домонтович, происходил из знатного дворянского рода (известного с 13 в.), был участником русско-турецкой войны и подписания Сан-Стефанского мира (1878). После освобождения от турок Болгарии он поселился вначале в Тырново (где был назначен генерал-губернатором), затем в Петербурге. Мать А.М.Коллонтай – также Александра (урожд. Масалина, в первом браке – Мравинская) вышла замуж за Домонтовича по любви, разорвав прежние брачные узы и имея на руках двоих детей от первого брака. Живя с мужем в Болгарии, участвовала в основании первой в этой стране высшей женской школы для женщин.

Рожденную в любви дочь Шуриньку обожали отец и мать. Она получила домашнее образование, когда отец возглавлял Русскую миссию в Болгарии. До 1879 генерал Домонтович участвовал вместе в А.Цанковым и П.Каравеловым в подготовке текста первой конституции независимой Болгарии. Затем семья перебралась в Петербург, девочка росла (вместе со сводными сестрами) под присмотром бонны-англичанки. Девочка владела несколькими иностранными языками (английским, немецким, французским, позже, уже во взрослом возрасте, шведским, норвежским, финским и др.), неплохо рисовала, с детства обнаружила дар слова. Будучи 16-лет, в 1888 она сдала экзамен на звание народной учительницы за гимназический курс в 6-й мужской гимназии в Петербурге.

Идеями революционно-освободительного движения увлеклась с 1890. В 1893 в Тифлисе, куда была отправлена на лето к родственникам, она познакомилась со своим троюродным братом инженером Владимиром Коллонтаем и вскоре вышла замуж за этого красавца, весельчака; на следующий год родила сына Михаила. В 1896, сопровождая мужа в командировке, посетила Кренгольмскую мануфактуру в Нарве: «Закабаленность 12 000 ткачей и ткачих произвела на меня ошеломляющее впечатление», – признавалась она позже, объясняя, почему заинтересовалась рабочим вопросом и социалистической литературой. Увлеченная идеями всеобщего равноправия, она пригласила в том же 1896 свою подруга Зою Шадурскую и друга мужа, Александра Саткевича «пожить коммуной». Саткевич влюбился в нее, образовался любовный треугольник, и в 1898 она, оставив одновременно мужа (отношения с которым назвала позже «воинской повинностью»), возлюбленного и сына (Миша был отдан на руки нянь в семью ее родителей, но Коллонтай никогда не теряла с ним связи), уехала в Цюрих. На прощанье она заявила: «Больше я к этой жизни не вернусь. У меня есть другие задачи в жизни, важнее семейного счастья». Вполне в духе «равноправок» того времени, она решила посвятить жизнь не «нежным чувствам», а политической борьбе. Ее супруг, В.Л.Коллонтай, в течение нескольких лет пытался вернуть жену, но безуспешно; после официального развода он женился вторично, впоследствии дослужился до генеральского звания, их с Александрой сына воспитала его вторая жена.

За границей Коллонтай самостоятельно изучала труды основоположников марксизма, посещала лекции проф. Геркнера в университете Цюриха, экономистов Беатрис и Сиднея Вебб в Лондоне, немало сил посвятила изучению положения рабочих в Финляндии.

В 1901 в Женеве она познакомилась с Г.В.Плехановым, в 1905 в Петербурге – с В.И.Лениным. Увлекшись ораторским искусством, она активно включилась в агитационную работу, на одном из собраний познакомилась с Петром Масловым – известным экономистом-меньшевиком, соредактором первой легальной социал-демократической газеты в России, ставшим новым увлечением Коллонтай.

В 1905–1907, во время первой революции в России Коллонтай была в Петербурге, занималась агитаторской работой среди женщин, призывая их вступать в РСДРП, участвовала в создании Общества взаимопомощи работниц. Действовавшее как рабочий клуб, оно объединило более 300 человек; в его составе были не только женщины, но и мужчины, разделявшие идею женского равноправия. В те же годы она написала одну из первых работ по проблемам этики, Проблема нравственности с позитивной точки зрения, опубликованную в журнале «Образование» (1905, № 9–10). В ней анализировались взгляды на мораль «позитивно-материалистического» и идеалистического направлений в философии и обосновывалась мысль о том, что наступит время, когда «надобность в искусственных предписаниях отпадет, и люди будут делать то, что соответствует интересам группового благополучия».

Находясь в России, Коллонтай не теряла связей с деятельницами европейского женского движения, вела переписку с К.Цеткин, Л.Браун, А.Поппе, А.Балабаноф. С 1906 до 1915 примыкала к меньшевикам. В 1907 вступила в созданный в Штуттгарте «Международный женский социалистический союз», а в 1910 была избрана в его руководящий состав.

Арестованная в конце 1907 за революционно-пропагандистскую деятельность, Коллонтай была выпущена на свободу под залог. Скрылась от полиции, жила у будущей писательницы Т.Л.Щепкиной-Куперник, отмечавшей в ней «какой-то мужской способ мышления – точный, ясный, несколько строгий, так контрастировавший с ее исключительно женственной внешностью и манерами».

В дни Первого Всероссийского женского съезда (10–16 декабря 1908), собравшего представительниц самых разных женских организаций России и призвавшего к объединенным действиям за права женщин, Коллонтай выступала против объединения с либеральными феминистками. Представительница пролетарского женского движения, она именовала либералок «буржуазными феминистками» и «дамами-благотворительницами», защищала эгалитарное понимание феминистских задач, то есть настаивала на признании женщины полноценным и полноправным субъектом социума, каким считался мужчина. Ее противницы (А.Шабанова, А.Тыркова, С.Тюберт) выступали с позиций т.наз. «феминизма различий», требующего не приравнивать женщин к мужчинам, а признавать их отличия и защищать именно права женщин (см. также ФЕМИНИЗМ В РОССИИ).

Едва друзья обеспечили Коллонтай загранпаспортом, она уехала в 1908 из Петербурга на восемь с лишним лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов (вынужденный эмигрировать вместе с семьей, он был женат); их тайная любовь продолжалась в Берлине вплоть до встречи Коллонтай с социал-демократом большевистской ориентации А.Г.Шляпниковым. Несмотря на то, что Шляпников был моложе ее на 10 лет (ему было 26, ей почти 37), а также социальное происхождение (он был из рабочих), их гражданский и эмоциональный союз сплотили общие интересы и взгляды. В 1909 в Петербурге вышла первая большая книга Коллонтай – Социальные основы женского вопроса.

Находясь в эмиграции (Италия, Германия, Франция, Норвегия, Швеция, США), она познакомилась с Г.Каутским, Р.Люксембург, П. и Л.Лафаргами, стала членом социал-демократической партии Германии, работала во Французской социалистической партии, была делегаткой ряда конгрессов II-го Интернационала. Первая мировая война застала ее в Германии, в курортном городке Кольгруб, где она отдыхала с приехавшей к ней сыном. Вместе с Шляпниковым уехала в конце 1914 в Швецию.

В 1915 заняла большевистскую позиции по отношению к империалистической войне, вела антивоенную пропаганду (брошюра Кому нужна война, 1916), за которую была выслана из Швеции, переехала в Норвегию, а оттуда в США. Там с лекциями объехала за год 123 города, в поездках ее сопровождал сын. «Коллонтай покорила Америку!» – писали о ней американские газеты. Незадолго до окончания лекционного тура завершила свою вторую крупную работу – Общество и материнство (1916), в которой обосновывала необходимость государственной помощи и поддержки материнства и детства, создания оплачиваемых государством детских садов и яслей, впервые ввела понятие «двойной нагрузки» у работающей женщины (на производстве и дома).

Февральская революция и установившееся в России двоевластие заставило ее вернуться 18 марта 1917 в Петроград: революция объявила тотальную политическую амнистию. На вокзале ее встречал Шляпников, через три дня была введена в редколлегию газеты «Правда». От Военной организации при Петроградском комитете РСДРП была избрана делегаткой Петроградского Совета РСД, членом бюро большевистской фракции Совета. С большим вдохновением и энтузиазмом вела пропагандистскую работу среди женщин, 4 апреля 1917 участвовала в объединенном собрании большевиков и меньшевиков в Таврическом дворце (т.наз. Апрельская конференция РСДРП, на которой Ленин зачитал свои Апрельские тезисы, обосновывающие необходимость власти Советов) и поддержала на нем Ленина.

С середины апреля – член исполкома Петросовета. С докладами о решениях Апрельской конференции вела революционную агитацию среди солдат Петроградского гарнизона и женщин-работниц. Получив прозвище «Валькирия революции», стала одной из организаторов Союза солдаток при Петросовете. Писала статьи в газеты «Солдатская Правда», журнал «Работница»; большим спросом пользовалась ее брошюра Кто такие с.-д. и чего они хотят?, выдержавшая в течение 1917 несколько изданий.

Активно сотрудничала с газетой «Волна» (в Гельсингфорсе), выступала на кораблях Балтфлота (Кронштадт, Гельсингфорс), где и познакомилась с матросом Центробалта П.П.Дыбенко, который стал сопровождать ее во всех поездках. Дыбенко был ее младше на 17 лет, был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, отличался лихостью и импульсивностью. Коллонтай считала его «несомненным самородком», это положило начало длительным и тесным любовным отношениям, развитие которых убыстрялось бурными событиями в стране.

В начале июня 1917 Коллонтай была избрана делегаткой 1-го Всероссийского съезда Советов РСД, на котором она выступала по национальному вопросу и вопросу о самоопределении Финляндии, была избрана кандидатом в члены ВЦИК. Спустя 2 недели она уже участвовала в работе 9-го съезда социал-демократической партии Финляндии в Гельсингфорсе. В своей речи на съезде она связала самоопределение Финляндии с борьбой за власть Советов в России, призвала порвать со II-м Интернационалом и присоединиться к Циммервальдской левой группе эсдеков-интернационалистов. В конце июня вместе с В.В.Воровским участвовала в Информационном совещании Циммервальдского объединения эсдеков-интернационалистов.

При возвращении из Швеции была арестована по распоряжению А.Ф.Керенского, заключена в Выборгскую женскую тюрьму. На VI-м съезде РСДРП(б) 26 июля – 3 августа 1917 заочно избрана одним из почетных председателей съезда и членом ЦК, став первой женщиной, избранной в состав ЦК большевистской партии.

19 августа, незадолго до «корниловского мятежа», была выпущена из тюрьмы по ходатайству М.Горького и Л.Б.Красина под залог в 5 тыс. руб., жила под домашним арестом. Благодаря вмешательству Петросовета 9 сентября была окончательно освобождена.

В середине сентября в качестве делегатки от большевиков участвовала в Демократическом совещании. 20 сентября ЦК РСДРП(б) поручил ей создать группу для связи с заграницей и наладить эту связь. Избранная членом Финляндского отделения бюро РСДРП(б), была его представительницей в ЦК партии, редакции журнала «Работница», участвовала в разработке проекта новой Программы РСДРП(б).

Была участницей исторического заседания ЦК РСДРП(б), принявшего решение о вооруженном восстании 10 октября. В дни Октябрьской революции находилась в Смольном, была делегаткой и членом Президиума II-го Всероссийского съезда Советов 25–26 октября 1917. Там же была избрана членом ВЦИК, а 30 октября была назначена Лениным народным комиссаром общественного призрения; на этом посту пробыла до марта 1918, став первой женщиной на таком посту.

В ноябре 1917 участвовала в работе 1-й Петроградской конференции женщин-работниц (выступала с докладом об охране материнства и младенчества). Споря с представительницами либерального феминизма, присутствовавшими на конференции, объявила их «врагами работниц и крестьянок». После закрытия конференции большевистскими декретами конца 1917 – начала 1918 деятельность всех феминистских организаций в России была объявлена вне закона.

Убежденная сторонница «феминизма равенства», она стремилась обеспечить государственную помощь матерям из числа работниц; обеспечила создание в декабре 1917 «Отдела материнства и младенчества» при наркомате государственного призрения.

Ее, владевшую несколькими иностранными языками, в январе 1918 было решено послать за границу в составе делегации ВЦИК для установления связей Советской России с левыми интернационалистами, обеспечить созыв международной социалистической конференции по разоружению, борьбе за мир.

В феврале-марте 1918 выезжала в Финляндию, Швецию, Англию, Францию. Во время голосования по вопросу о заключении Брестского мира входила в группу «левых коммунистов», была против подписания, за ведение «революционной войны».

Все это время ее гражданский муж Дыбенко, ставший наркомом по военно-морским делам («наркомвоенмором»), находился на разных фронтах. Коллонтай видела его урывками, приезжая к нему, их отношения продолжились и укрепились после того, как она в феврале 1918 спасла его от ареста после провала наступления под Нарвой.

19 марта 1918 в знак протеста против заключения Брестского мира Коллонтай ушла с поста наркома государственного призрения. В дневнике тех лет она писала, что рабочие «жестоко разочарованы» революцией, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни.

Сосредоточившись на идее создания женотделов при ЦК РКП (б), организационной и культурно-просветительской работе среди женщин, она весной – летом 1918 объехала по решению ЦК РКП(б) с лекциями районы Поволжья, осенью – Орехово-Зуево, Кинешму, Иваново-Вознесенск, везде ведя активную пропаганду новых взглядов на «освобождение женщин» и решение женского вопроса.

В ноябре 1918 на 1-м Всероссийском съезде работниц и крестьянок выступила с докладом Семья и коммунистическое государство, в котором обосновывала необходимость государственной поддержки женщин-работниц и освобождения их от «креста материнства» с помощью домовых кухонь, ясель и детских садов. Спустя несколько месяцев ее выбрали членом женской секции Коминтерна.

Летом 1919 была назначена наркомом пропаганды и агитации Крымской советской республики, начальницей политотдела Крымской армии. В это время по предложению Ленина зарегистрировала свои отношения с Дыбенко; записью об их браке была начата первая советская книга Актов гражданского состояния (им было выдано свидетельство о браке номер 1): «Мы оформили свой гражданский брак, ибо если революция потерпит поражение, мы вместе взойдем на эшафот!».

После смерти И.Арманд в сентябре 1920 возглавила женотдел при ЦК РКП(б) и находилась на этом посту до 1922, активно работая также в миссии по борьбе с проституцией при наркомате социального обеспечения.

Летом 1921 произошел разрыв с Дыбенко по причине его неверности («Как же так?! – записывала Коллонтай в дневнике, – всю жизнь я утверждала свободную любовь, свободную от ревности, от унижений. И вот пришло время, когда меня охватывают со всех сторон те же самые чувства, против которых я восставала всегда….»). Эти события в жизни революционерки совпал с разгромом на X съезде РСДРП участников дискуссии о профсоюзах (1920–1921) и группы «рабочая оппозиция», одной из создательниц которой была Коллонтай. Полагая, что профсоюзы должны помогать рабочим в защите их интересов от бюрократизирующегося государства, она резко критиковала растущую бюрократизацию партийной жизни, выступала за отмену закрытых распределителей для партработников, призывала поручить экономическое управление страной Всероссийскому съезду производителей.

Все эти взгляды начали расходиться с генеральной «линией партии», и ее обретший большое влияние генеральный секретарь ЦК И.В.Сталин способствовал переводу Коллонтай с ноября 1922 на дипломатическую работу в Норвегию. В «почетной ссылке» определенную роль сыграла не просто независимость взглядов этой революционерки и ниспровергательницы старых устоев, но и их жесткое расхождение с идеями одного из активных деятелей тогдашнего ЦК Г.Н.Зиновьева.

В Норвегии она возглавляла советскую дипмиссию. Там ее другом, помощником и советником стал секретарь миссии Марсель Боди, французский коммунист. Очевидно, он, бывший на 21 год младше А.М.Коллонтай, был ее последним «сердечным другом». Из Норвегии Коллонтай направили послом Советской России в Швецию. В Стокгольм ей писали письма и Дыбенко, и Шляпников, но сердце ее уже принадлежало Боди. «Люди без фантазии – сухи и скучны, они живут только наполовину. Человек с фантазией живет сто жизней сразу. Он умеет жить за себя и за других, в прошлом и будущем» – размышляла она в те годы. Однако любовные переживания не заслонили ее главного дела. РСФСР в тот год практически находился в торговой блокаде, которую организовали английские консерваторы. Коллонтай добилась не только взаимовыгодных отношений в области торговли, но и установления двустороннего контакта между Москвой и Осло, юридического признания Советской России норвежским королевством.

На 1923–1925 приходится серия публикаций Коллонтай, вызвавших сильный общественный резонанс. В них она призывала не только к социальному раскрепощению женщины, но и утверждала ее право на свободный выбор в любви. Оригинально мыслящий аналитик, она предлагала синтез марксизма и формально не признаваемого ею феминизма с некоторой долей утопического фурьеризма. Взяв у Маркса и Энгельса идею распада буржуазной семьи и ее возрождения после революции; она заимствовала у А.Бебеля идею несомненного единения всех угнетенных женщин.

Идея знаменитой статьи Коллонтай Дорогу Крылатому Эросу! коренилась в противопоставлении любви возвышенной и любви низкой в философии Платона. Так как эта статья открыла многолетние общественные дискуссии о «половом вопросе», поэтому позже именно Коллонтай приписали авторство «теории стакана воды» («удовлетворить половую потребность при коммунизме будет так же просто, как выпить стакан воды»). На деле она ничего подобного не утверждала, а напротив: пропагандировала идею ответственности брака и любовных отношений («Само чувство любви сопряжено с внутренними обязательствами к тому, кого любишь; «обязательства» эти – чуткость и бережливость… «Право» на человека дается не браком и не своею любовью к нему, а его любовью к тебе»). Собственно, те же темы были подняты и в ее беллетристических произведениях (Любовь пчел трудовых, Большая любовь и др.)

В 1926 она была советским полпредом в Мексике, где была награждена главным почетным орденом страны – орденом Ацтекского орла, а в 1927–1930 была вновь направлена в Норвегию. В 1930–1945 посланница, затем посол СССР в Швеции. Это факт активно использовался советской пропагандой как показатель успешности «женской политики» большевиков.

Однако репрессии 1930-х уничтожили всех близких ей людей. В 1937–1938 были расстреляны Саткевич, Шляпников, Дыбенко, лишь Маслов умер своей смертью в 1946 в эмиграции. После запроса наркома НКВД Ежова о Марселе Боди она прервала с последним всякие отношения, послав ему последнее письмо, копию которого сохранила в своем дневнике: «Мы проиграли, идеи рухнули, друзья превратились в врагов, жизнь стала не лучше, а хуже. Мировой революции нет и не будет. А если бы и была, то принесла бы неисчислимые беды всему человечеству». Готовилось дело и против «дипломатов-изменников»; в списке была и ее фамилия. «Жить жутко», – записала она тогда. Но она выжила, единственная из всей когорты ленинских соратников избежавшая репрессий.

В 1944 по поручению советского правительства вела переговоры с Финляндией о ее выходе из войны. Ей было в то время уже за 70, и прибывший в Осло новый советник посольства записал: «небольшая сутуловатая старая женщина с лицом, покрытым крупными морщинами сидела на высоком стуле. Я много слышал об Александре Михайловне, о ее уме, красоте, необыкновенном революционном прошлом и бурной жизни. Теперь только яркие молодые глаза напоминали о ее былой красоте».

Как посол СССР, она все время работала до изнеможения; в результате ее неожиданно разбил частичный паралич. В марте 1945 В.М.Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что она должна вернуться в Москву и пройти медицинское обследование. Во Внуково ее встретил внук, Владимир Михайлович Коллонтай. С того времени она жила на юго-западе столицы, до последнего дня продолжая работать почетным советником МИД СССР.

В то же время до сих пор печально известно ее противодействие награждению И.А.Бунина Нобелевской премией по литературе; она «до последнего» стремилась воспрепятствовать «прощению» эмигрантов. Подводя итог своей жизни, Коллонтай описывала в дневнике не свои успехи дипломата и общественной деятельницы, чему было посвящено свыше четверти века ее жизни: «Главное, что сделала – подняла в России и помогла двинуть разрешение вопроса равноправия женщин во всех областях, включая разрешения равноправия в сексуальной морали».

Умерла Коллонтай 9 марта 1952 в Москве, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Б.Н.Чичериным и М.М.Литвиновым на Новодевичьем кладбище. Спустя 20 лет после ее смерти был снят художественный фильм Посол Советского союза, изобразивший ее успехи на дипломатическом поприще, в СССР выпущено несколько ее биографий.

В 2002 феминистки всего мира отметили 150-летие со дня ее рождения.

Сочинения: Новая мораль и рабочий класс. М., 1918; Дорогу крылатому Эросу! (Письмо к трудящейся молодежи). – Молодая гвардия. 1923, № 3; Любовь пчел трудовых. Из серии рассказов Революция чувств и революция нравов. М. – Пг., 1923; Большая любовь. М. – Л., 1927; В тюрьме Керенского. М., 1928; Избранные статьи и речи. М., 1972; Из моей жизни и работы. Воспоминания и дневники. М., 1974; Воспоминания об Ильиче. М., 1971.

Наталья Пушкарева