СНОВИДЕНИЯ

СНОВИДЕНИЯ, последовательность переживаемых перцептивных ощущений, возникающих во время сна (см. также СОН). Фазу сна, во время которой возникают сновидения, часто называют парадоксальной, или фазой «быстрого» сна, в силу очевидного противоречия между исключительной активностью мозга и практически бездействующим телом. Парадокс сновидения заключается в том, что тело бывает неподвижным, в то время как у спящего возникает субъективное ощущение неограниченной свободы движений. Сновидение является единственным состоянием сознания, отличным от безумия и галлюцинаций, при котором мы испытываем ощущение полноценного существования в несуществующем мире. Этот мир зачастую разительно контрастирует с повседневной жизнью. Человек, увидевший сон, воспринимает его как невероятное приключение, каким бы обыденным он ни выглядел при пересказе. Во сне сама жизнь человека может оказаться под угрозой от одного взгляда незнакомца или изменения вида комнаты; значение имеет любая мелочь. События не воспринимаются как чрезмерные, хотя носят необыкновенно интенсивный характер.

Во сне исчезает различие между воображаемым и реальностью. Как отмечает в Психологии воображения (L'Imaginaire: Psychologie phénoménologique de l'imagination, 1940) французский философ Жан Поль Сартр, в состоянии сна мы лишаемся «категории реальности»; сознание находится в плену сновидения и не имеет иной возможности, кроме как обитать среди построений собственного воображения. Во сне даже внешние стимулы – звуки, изменение температуры в комнате – воспринимаются как нечто, существующее в мире сновидения. Эта потеря связи с реальным миром имеет два важных следствия, подчеркивающих отличие состояния сна от состояния бодрствования. Во-первых, визуальные образы, слабые или мимолетные во время бодрствования, становятся во сне целыми сценами или картинами. В отличие от периода бодрствования, когда разнообразные события спорят между собой за наше внимание, во сне ничто не мешает на них сосредоточиться. Сновидения – чистейший пример способности психики концентрировать чувства в образы, образующие сюжетную структуру.

Вторым следствием утраты «категории реальности» является то, что язык, имеющий такое большое значение во время бодрствования, во сне играет второстепенную роль, как и звуки вообще. Содержание сна в первую очередь визуально. Однако это представление обманчиво, поскольку зрительный образ сам содержит своего рода язык. Таким образом, речь, являющаяся в первую очередь средством общения, становится почти ненужной, поскольку сон представляет собой одновременно и изображение, и скрытый «разговор». Даже объекты (деревья, животные, дома) обретают кажущееся сознание и способность к громкой или беззвучной речи. Человек может участвовать в диалоге с любым объектом, хотя слова как таковые при этом произносятся не всегда. Мозг, можно сказать, «читает свои мысли», хотя видящий сон этого не осознает; он воспринимает возникающие образы как отличные от его собственных и не подозревает, что все, ему снящееся, лишь порождение его собственного расщепленного сознания.

Сны редко (если вообще когда-либо) воспроизводят прошлые или недавние события так, как они происходили. Ведущим принципом построения сновидений является то, что сон собирает вместе людей и события, которые не могли бы столкнуться друг с другом в реальности. З.Фрейд по этому поводу говорил: «Сновидение прежде всего обнаруживает непреложную связь между всеми частями скрытых мыслей тем, что соединяет весь этот материал в одну ситуацию: оно выражает логическую связь сближением во времени и пространстве, подобно художнику, соединяющему на картине, изображающей Парнас, всех поэтов, которые, конечно, никогда не находились вместе на одной вершине горы, но в понятии, несомненно, образуют одну семью».

Сны не дают человеку возможности вновь пережить прошлое; они представляют собой образное изложение истории его психики, сходное с творческим преображением писателем реальной действительности в соответствии с замыслом произведения. Даже когда человек видит во сне тех, кто играет существенную роль в его жизни, их образы предстают или в смешении с чертами других личностей, или как обладающие одновременно чертами, свойственными им на разных этапах жизни. Эта временная многоплановость образов сновидений, возможно, один из основных источников их живости. То, что нам снится, не есть мгновенный снимок, хранящийся в памяти, а продукт воображения, нейронная библиотека метафорических подобий: образ представляет собой наполовину чувство, наполовину «объект». Даже отвлеченные идеи иногда становятся во сне объектами.

В определенном смысле сновидения искажают реальность. Если рассматривать сон в его «собственном царстве», следует признать, что он творит свой мир по собственным принципам, не имеющим ничего общего с представлением о действительности бодрствующего человека. Но, например, поэтические образы зачастую более причудливы, чем образы сна, и мы не рассматриваем их как искажения реальности. Такие образы воспринимаются как метафоры, нечто, имеющее внутреннее сходство с реальным объектом; однако во сне метафорическое действие перестает опираться на сходство. Образ сновидения становится буквальной метафорой: во сне сходство превращается в идентичность, и только проснувшись, мы думаем о сне как о «странном» или «невероятном». На этом и основано его очарование как опыта «другой реальности» где, как мы подозреваем, и лежат глубинные секреты нашего существования.

Как следствие, первый вопрос, возникающий применительно к любому сну: «Что он означает?». С древности, начиная с толкования Иосифом сна фараона о тучных и тощих коровах и с сонников Артемидора, и вплоть до современности сновидения воспринимаются как символические откровения, через которые природа, боги или некий внутренний голос говорят с нами. Наибольшим авторитетом в этой области является Зигмунд Фрейд с его Толкованием сновидений (Die Traumdeutung, 1900). Столкнувшись с искажением в сновидениях реальных событий, Фрейд счел, что сон – это ребус, головоломка, и если понять его законы и расшифровать, сновидение можно использовать как инструмент психоаналитического лечения неврозов. Фрейд считал, что функция сновидений – цензура нежелательных содержаний психики, поставляемых инстанцией Оно (бессознательным); сновидения преобразуют скрытые содержания в маскирующие истинный смысл образы (сновидение как таковое). Таким образом, по Фрейду, не существует «невинных» снов: все они «волки в овечьей шкуре», т.е. можно сказать, что все сновидения являются замаскированным выполнением подавленных желаний. Даже неприятные сны могут соответствовать мазохистским наклонностям.

«Разгадывая» сны, Фрейд высказал предположение, что работа сновидения – подавление нежелательного содержания – происходит в основном благодаря четырем психическим процессам: сгущению, замещению, символизации и ассоциации по противоположности. Другими словами, сновидение подавляет излишне вольные мысли, сливая различные образы в один (сгущение), превращая их в что-то иное, но сходное (замещение), или заменяя на противоположные. Символизация насквозь пронизывает сновидения. Одна из наиболее важных ее функций – превращение сексуальных образов в приемлемые и обыденные, например, вместо мужских и женских гениталий – шляпы, карандаши, пистолеты, пещеры, двери и т.п.. Предложенная Фрейдом теория постоянно подвергается пересмотрам и дополнениям не только в психоанализе, но и в толковании искусства и литературы, также обладающих «неосознаваемым» содержанием.

Однако теория сновидений Фрейда столкнулась и с резкой критикой, в первую очередь со стороны философа Л.Витгенштейна и соратника Фрейда К.Юнга; оба высказали серьезные сомнения в отношении замаскированных образов и символов. «Если символ в сновидении не понятен, – писал Витгенштейн, – вероятно, это вообще не символ. Зачем же называть его так?» Сновидения, по мнению Юнга, «являются частью природы, которая не имеет намерения обманывать, но выражает нечто наилучшим из доступных ей способов». В последнее время ученые начали рассматривать т.н. искажения образов во сне как проявление нормального ассоциативного процесса, благодаря которому мозг классифицирует поступившую от органов чувств информацию и соотносит ее с тем, что уже хранится в банках памяти.

Сновидения, по-видимому, делают свое дело независимо от того, «внимаем» мы им или нет. Действительно, большинство сновидений сразу же забывается – изучение электрической активности мозга дало весомые свидетельства того, что значительная часть снов не достигает уровня сознания. Сновидения, запомнившиеся или нет, по-видимому, необходимы для поддержания психического равновесия, но это практически никак не связано с тем, что они могут «означать». Например, испытуемые, которых неоднократно будили в тот момент, когда им что-то снилось, как об этом свидетельствовали быстрые движения глаз, неизменно чувствовали утомление.

Одна из наиболее любопытных пост-фрейдистских теорий сна принадлежит психологу и специалисту в области компьютерного анализа К.Эвансу. Эванс переворачивает основное положение Фрейда о том, что сновидения являются стражами сна: напротив, тело нуждается в сне для того, чтобы дать мозгу время для сновидений. Мы спим не потому, что устали, а потому, что мозг для обработки огромного количества информации, накопленной за день, нуждается в том, чтобы время от времени работать в «автономном режиме». Если мозг хоть в чем-то сходен со своим детищем, компьютером, то существует лишь один способ это сделать, сопряженный, однако, для организма с высоким риском: мозг должен перекрыть доступ всей новой информации, став беззащитным на то время, пока он просматривает и сортирует полученные за день сенсорные данные, упорядочивает работу своих «программ» (кратковременной и долговременной памяти), включая и такие, которые обеспечивают правильное поведение в обществе, навыки, манеры, разрешение существующих и назревающих конфликтов. По определению Эванса, сновидение – мгновенный перехват сознанием материала, который сортируется, просматривается, отсеивается и т.п. во время фазы «быстрого» сна; при этом те сны, что мы запоминаем, отражают лишь частицу работы, происходящей в коре головного мозга.

Другими словами, если бы сновидение не «искажало» действительность, а представляло ее так, как она воспринимается бодрствующим мозгом, это вступило бы в противоречие с основными адаптивными процессами, назначение которых не повторять то, что уже известно, а подготовить организм, помочь ему выжить в многообразном и непредсказуемом мире, где трудности и опасности никогда в точности не повторяются. Метафорические образы сновидения, таким образом, являются средством, с помощью которого мозг отбирает опыт, повышающий психологическую готовность организма к функционированию в реальном мире. Здесь уместно привести наблюдение французского физиолога М.Жуве, свидетельствующее о том, что животные практикуются во сне в охотничьих приемах. Жуве хирургическим путем предотвращал у домашних кошек расслабление мышц во время сна; при этом он обнаружил, что в фазе «быстрого» сна кошки совершали движения типа затаивания и подкрадывания. Охотничьи приемы, однако, повторялись в случайном порядке, подобно тому как сновидение игнорирует логическую последовательность. Вывод из работ Жуве таков: сновидения человека могут быть просто отражением более сложных «охотничьих приемов», многие из которых включены в социальное общественное поведение (стремление к успеху, разочарование, фрустрация). Сны, таким образом, могут быть полезны, как полезна практика музыканту или тренировка спортсмену, поддерживающему форму воображаемыми выступлениями в качестве подготовки к выступлениям реальным. Французский нейробиолог Ж.-П.Шанжо предположил, что сновидения представляют собой механизм, благодаря которому мозг стабилизирует нервные связи, возникшие в течение дня. Во время сна, как считает Шанжо, мозг становится невнимателен, т.е. не сосредоточивается на жизненно важных отношениях между организмом и окружающей средой. В результате мысли обретают некоторые характеристики бреда: слова, идеи, образы связываются безо всякой логики, проявляется элемент случайности. Это случайное распределение, однако, может иметь какое-то отношение к тому, как мозг обрабатывает результаты психической деятельности и сохраняет их в нервных структурах для будущего использования. Как и движения кошек в экспериментах Жуве, сновидения – это поведенческие «коллажи», лишенные видимого порядка; но как часть системы мозгового кодирования они удерживают те формы поведения, которые могли бы быть утрачены, если бы мозг полностью «отключался» во время сна. То, что Фрейд считал цензурой, в действительности может быть соотнесением нового опыта со старым, т.е. процессом, не имеющим никакого отношения к языку или правдоподобию и предназначенным для понимания и интерпретации не больше, чем процессы дыхания или пищеварения. Сновидения перерабатывают опыт бодрствования своим собственным способом ради целей, которые мы пока не понимаем. Это не означает, что сны бессмысленны или что они не могут быть полезны для психоанализа или для самопознания. «Материал» сновидений носит сугубо личный характер, и возможно, что заключенная в них истина лежит на эмоциональном, а не на познавательном уровне. Не исключено, что сновидения имеют и другие функции, кроме охраны сна или подавления неприятных мыслей. Сновидение в значительной степени – феномен памяти, и чем больше мы ее изучаем, тем сильнее подозреваем, что сновидение – механизм, которым мозг, словами Шекспира, «тихо сматывает нити с клубка забот», т.е. создает психическую ткань, слегка подправляя ее каждую ночь, из сложной и беспорядочной информации, «вводимой» за день.