МЕТАФОРА

МЕТАФОРА (греч. «перенос»), троп или фигура речи, состоящая в употреблении слова, обозначающего некоторый класс объектов (предметов, лиц, явлений, действий или признаков), для обозначения другого, сходного с данным, класса объектов или единичного объекта; напр.: волк, дуб и дубина, змея, лев, тряпка и т.п. в применении к человеку; острый, тупой – о свойствах человеческого ума и т.п. В расширительном смысле термин «метафора» относят также к другим видам переносного значения слова.

Метафора – один из основных приемов познания объектов действительности, их наименования, создания художественных образов и порождения новых значений. Она выполняет когнитивную, номинативную, художественную и смыслообразующую функции.

В создании метафоры участвуют четыре компонента: две категории объектов и свойства каждой из них. Метафора отбирает признаки одного класса объектов и прилагает их к другому классу или индивиду – актуальному субъекту метафоры. Когда человека называют лисой, ему приписывают признак хитрости, характерный для этого класса животных, и умение заметать за собой следы. Тем самым одновременно познается сущность человека, создается его образ и порождается новый смысл: слово лиса приобретает фигуральное значение «льстец, хитрый и лукавый обманщик». Наделенный таким свойством человек может получить прозвище Лиса, Лис, Лиса Патрикеевна (нар.-поэт.) или фамилию Лисицын. Таким образом, все отмеченные выше функции метафоры оказываются реализованными. Характеристика той категории объектов, которая обозначена метафорой, национально специфична. Она может принадлежать фонду общих представлений о мире носителей языка, мифологии или культурной традиции. Так, например, в русском языке осел в метафорическом смысле означает «(упрямый) дурак», а в испанском словом el burro (букв. «осел») называют трудолюбивого человека.

Со времен Аристотеля метафора рассматривается как сокращенное сравнение: т.е. это сравнение, из которого исключены предикаты подобия (похож, напоминает и др.) и компаративные союзы (как, как будто, как бы, словно, точно, ровно и др.). Вместе с ними устраняются основания сравнения, его мотивировка, обстоятельства времени и места, а также другие модификаторы. Метафора лаконична; она сокращает речь, в то время как сравнение ее распространяет. Формальному различию соответствует различие в значении. Сравнение привлекает внимание к любому – постоянному или преходящему – сходству (или его отсутствию): Вчера в лесу он вел себя, как заяц. Метафора выявляет постоянное, глубинное подобие: Он – заяц, при неправильности *Вчера в лесу он был заяц. Обозначая сущность предмета, метафора несовместима с субъективными установками: *Мне кажется (я думаю), что он – заяц. В послесвязочной позиции русская метафора предпочитает именительный падеж творительному, обозначающему состояние или переменный признак: Командир наш был орел (*орлом). Творит. падеж может использоваться в стертых метафорах: Не будь свиньей.

Метафора сближает объекты, принадлежащие разным классам. Ее сущность определяется как категориальный сдвиг. Метафора отвергает принадлежность объекта к тому классу, в который он входит, и включает его в категорию, к которой он не может быть отнесен на рациональном основании. Сопоставляя объекты, метафора их противопоставляет. Противопоставляемый термин, в силу его очевидности, обычно исключается из метафоры: Ваня (не мальчик, а) настоящая обезьянка. Противопоставление, однако, может быть восстановлено: Что это за люди? Мухи, а не люди (Гоголь); Господи, это же не человек, а – дурная погода (М.Горький); Это не человек, а какие-то погребальные дроги (И.Бунин); Кота надо высечь. Это не кот, а бандит (М.Булгаков).

Суть поэтической метафоры часто видят в сближении очень далеких классов объектов; напр.: Русь – поцелуй на морозе (В.Хлебников); Любовь – пьянящее вино; Совесть, когтистый зверь, скребущий сердце, совесть, незваный гость, докучный собеседник, заимодавец грубый, эта ведьма, от коей меркнет месяц и могилы смущаются и мертвых высылают (Пушкин).

Взаимодействие с двумя различными классами объектов и их свойствами создает основной признак метафоры – ее двойственность. В семантическую структуру метафоры входят два компонента – ее значение (свойство актуального субъекта метафоры) и образ ее вспомогательного субъекта. Называя Собакевича медведем, имя медведь относят к классу объектов, а некоторые признаки, ассоциируемые с этим классом (крепость, грубую силу, косолапость и др.), – к индивиду (актуальному субъекту метафоры). Образ класса и совокупность характерных для него признаков дают ключ к сущности субъекта метафоры. Образная метафора выполняет характеризующую функцию и обычно занимает в предложении позицию предиката. В именной позиции образная метафора часто предваряется указательным местоимением, отсылающим к предшествующему утверждению: Петр – настоящий крокодил. Этот крокодил готов всех проглотить. В поэтической речи, однако, метафора может вводиться прямо в именную позицию (метафора-загадка): Били копыта по клавишам мерзлым (т.е. булыжникам) (Маяковский). Номинализация (субстантивация) метафорических предложений, при которых метафора переходит в именную позицию, порождает так называемую генитивную метафору (т.е. метафору, выражаемую конструкцией с родит. падежом): Зависть – это яд ® яд зависти; напр.: червь сомнения, звезды глаз, вино любви. Генитивная метафора не употребительна в русском языке при личном субъекте: *осел Ивана, *медведь Собакевича. Такая конструкция распространена в романских языках: франц. cet âne de Jean, исп. el burro de Juan, итал. l'asino di Giovanni букв. «этот осел-Иван».

Оба основных типа полнозначных слов – имена предметов и обозначения признаков – способны к метафоризации значения. Чем более дескриптивным (описательным) и диффузным является значение слова, тем легче оно получает метафорические смыслы.

Метафора не выходит за рамки конкретной лексики, когда к ней прибегают в поисках имени для некоторого класса реалий. Метафора в этом случае составляет ресурс номинации. Вторичная для метафоры номинативная функция служит для образования имен классов предметов и имен лиц. Семантический процесс в конечном счете сводится к замене одного образного (дескриптивного) значения другим; напр. журавль (птица) и журавль (шест для поднятия воды из колодца), белок (яйца) и белок (глаза), рукав (часть одежды, покрывающая руку) и рукав (отделившийся от русла реки поток), ножка (маленькая нога) и ножка (опора мебели, стойка) и др. Чтобы избежать двусмысленности, этот тип метафоры стремится войти в микроконтекст, проясняющий ее предметную отнесенность. Если метафора обозначает часть предмета, то к нему присоединяется указание на целое: ножка бокала (стула), игольное ушко, спинка кресла, дверная ручка. Номинативная метафора создает прозвища и клички индивидов, которые затем могут превратиться в имена собственные (напр.: Коробочка, Клещ, Сова). Утверждаясь в номинативной функции, метафора утрачивает образность: горлышко бутылки, анютины глазки, ноготки, быки моста, лист (бумаги). Метафора в этом случае является техническим приемом извлечения нового имени из старого лексикона.

Процесс метафоризации, протекающий в сфере признаковых слов, заключается в сопоставлении одному классу объектов или индивиду свойств и действий, характерных для другого класса объектов или относящихся к другому аспекту данного класса. Так, прилагательное острый, характеризующее в прямом смысле режущие и колющие предметы (острый нож, острая игла), получает метафорическое значение в таких сочетаниях, как острый ум, острое зрение, острое слово, острый конфликт, острая боль, острый кризис и т.п. Глагол выть, который в прямом смысле относится к животным (волкам, собакам), может характеризовать также звуки природы: ср. волк воет и ветер (буря) воет. В этом типе метафоры указан признак, но нет отсылки к его носителю – термину сравнения, имплицируемому прямым значением признакового слова. Признаковая метафора выводима из сравнительного предложения: Ветер шумит так, как будто воет зверь (волк) ® Ветер воет как зверь ® Ветер воет. Метафора этого типа служит источником полисемии слова.

Существует ряд общих закономерностей метафоризации значения признаковых слов: физический признак предмета переносится на человека, способствуя выделению и обозначению психических свойств личности (тупой, резкий, мягкий, твердый, жесткий, глубокий человек); признаки и действия человека и животных переносятся на явления природы (принцип антропо- и зооморфизма: Буря плачет; Утомленное солнце грустно с морем прощалось), атрибут предмета преобразуется в атрибут отвлеченного понятия (глубокое/поверхностное суждение, пустые слова), признаки природы и натуральных классов объектов переносятся на человека (ветреная погода и ветреный человек, темная ночь и темная личность). Процессы метафоризации, таким образом, могут протекать в противоположных направлениях: от человека к природе и от природы к человеку, от неодушевленного к одушевленному и от живого к неживому. Человек собирает и концентрирует вокруг себя предикаты предметов и животных, но и сам охотно делится с ними своими предикатами. В ряде случаев передача осуществляется настолько регулярно, что говорящих покидает чувство смыслового сдвига. Ситуация регулярного взаимного обмена изживает метафору.

В общем случае признаковая метафора развивается от более конкретного значения к более абстрактному. Наиболее очевидными метафорическими потенциями обладают следующие типы предикатов: 1) конкретные прилагательные (светлый, темный, низкий, высокий, горячий, холодный и т.п.); 2) глаголы со значением механического действия (грызть, пилить, рубить, бежать, падать и т.п.); 3) предикаты, характеризующие узкий круг объектов и тем самым недвусмысленно отсылающие к термину сравнения (созревать, увядать, таять, течь, приносить плоды и т.д.).

Относя чувственно воспринимаемые признаки к отвлеченным и непосредственно не наблюдаемым объектам, метафора выполняет гносеологическую (познавательную) функцию. Она формирует область вторичных предикатов – прилагательных и глаголов, характеризующих непредметные сущности, свойства которых выделяются по аналогии с доступными восприятию признаками физических предметов и наблюдаемых явлений.

Признаковая метафора регулярно служит задаче создания лексики «невидимых миров» – духовного начала человека, его внутреннего мира, моделей поведения, нравственных качеств, состояний сознания, эмоций, поступков. Внутренние свойства человека могут быть охарактеризованы такими физическими признаками, как горячий и холодный, мягкий и твердый, открытый и замкнутый, легкий и тяжелый, темный и светлый, глубокий и поверхностный, яркий и серый и многими другими. Приведенные атрибуты относятся к разным аспектам человека: яркая (светлая) личность, тихий нрав, глубокий ум, легкий характер, низкий поступок и т.д. Метафоры такого рода обычно опираются на аналогии, образуя своего рода «метафорические поля». Так, в основе метафор эмоций лежат аналогии: с жидким, текучим веществом (страсти кипят, прилив чувств, хлебнуть горя, испить чашу страдания, волна нежности), с огнем (гореть желанием, любовный пыл, пламя любви, огонь желания), с воздушной стихией (буря страстей, вихрь, шквал, порыв чувств, чувства обуревают), с болезнью, отравой (лихорадка любви, переболеть любовью, зависть отравляет душу), с живым существом (чувства рождаются, живут, говорят, умирают, пробуждаются) и др. Метафоры отрицательных эмоций часто основываются на аналогии со всем тем, что причиняет боль путем внешнего, механического воздействия. Негативные чувства грызут, терзают, гложут, кусают, ранят, точат, режут по сердцу, пронзают сердце, колют; напр.: Разлука их обоих съест, Тоска с костями сгложет (Б.Пастернак).

Такого рода метафоры создают тонко семантически дифференцированный язык чувств и вместе с тем обнаруживают тенденцию к семантическому сближению; напр. значение «разлюбить» может быть передано следующими метафорами: любовь потухла, угасла, умерла, смолкла; к сильному чувству применимы такие метафоры, как буря (пожар, вихрь, кипение, накал) страстей. Образность метафоры в этом случае ослабевает. Это подтверждается скрещением, контаминацией образов; напр.: Недремлющий голос совести не переставал грызть меня (Л.Толстой), Любовь, отрава наших дней, Беги с толпой обманчивых мечтаний (А.Пушкин).

Метафора, состоящая в переносе признака от предмета к событию, процессу, ситуации, факту, мысли, идее, теории, концепции и другим абстрактным понятиям, дает языку логические предикаты, обозначающие последовательность, причинность, целенаправленность, выводимость, обусловленность, уступительность и др.: предшествовать, следовать, вытекать, выводить, делать вывод, заключать, вести к чему-либо и др. К метафоре восходят союзы хотя, несмотря на то, что, ввиду, вопреки. В этой сфере также действуют ключевые метафоры, задающие аналогии между разными системами понятий и порождающие более частные метафоры. Так, рассуждение обычно организовано аналогией с движением по пути, предопределяющей метафоры исходного пункта и конечной цели движения, а также остановки, возвращения и сокращения пути. Для научного дискурса характерны такие выражения, как отправной (конечный) пункт рассуждений, перейдем к следующему пункту (тезису), остановимся на этом положении, вернемся к исходной гипотезе и т.д. Итак, ключевые метафоры прилагают образ одного фрагмента действительности к другому ее фрагменту. Они обеспечивают его концептуализацию по аналогии с уже сложившейся системой понятий. Так, со времен Маркса стало принято думать об обществе, как о некотором доме (здании, строении). Эта метафора позволяет выделять в обществе базис (фундамент), различные структуры (инфраструктуры, надстройки, иерархические лестницы и ступени), несущие опоры, блоки. Об обществе говорят в терминах строительства, воздвижения здания, разрушения, а коренные изменения в социуме интерпретируются как его перестройка.

Ассоциация общества со зданием, домом присутствует не только в социологии, но и в обыденном сознании людей. В 1937 Б.Пастернак сказал А.С.Эфрон: «Как все-таки ужасно прожить целую жизнь, и вдруг увидеть, что в твоем доме нет крыши, которая бы защитила тебя от злой стихии». Дочь Цветаевой на это ответила: «Крыша прохудилась – это правда, но разве не важнее, что фундамент нашего дома крепкий и добротный». Таким образом, основанные на аналогии ключевые метафоры предопределяют стиль мышления и выражения мыслей как в рамках той или другой научной парадигмы, так и в обыденной речи. Смена научной парадигмы сопровождается сменой ключевой метафоры. Так, биологическая концепция языка уподобляла его живому организму, позволяя говорить о живых и мертвых языках, сравнительно-историческое языкознание предложило метафоры языкового родства и языковых семей, для структуралистов ключевой стала метафора уровневой структуры языка. Соединяясь с отвлеченным субъектом, метафора быстро теряет образную силу и приобретает широкое, обобщающее значение.

В соответствии с описанными выше процессами могут быть выделены следующие основные типы языковой метафоры: 1) образная метафора, являющаяся следствием перехода идентифицирующего (многопризнакового, описательного) значения в предикатное (характеризующее) и служащая развитию синонимических средств языка; 2) номинативная метафора (перенос названия), состоящая в замене одного описательного значения другим и служащая источником омонимии; 3) когнитивная метафора, возникающая в результате сдвига в сочетаемости предикатных (признаковых) слов (прилагательных и глаголов) и создающая полисемию; 4) генерализирующая метафора (как конечный результат когнитивной метафоры), стирающая в значении слова границы между логическими порядками и создающая предикаты наиболее общего значения.

Во всех случаях рано или поздно метафора исчезает: ее значение выравнивается по законам стандартной семантики. Сущность метафоры (ее семантическая двуплановость) не отвечает первичным коммуникативным назначениям основных компонентов предложения – его субъекта и предиката. Для указания на предмет речи метафора слишком субъективна; для предиката, содержащего сообщаемую информацию, – слишком неопределенна и неоднозначна. С этим связаны стилистические ограничения на употребление живых метафор. Они не используются в деловом и юридическом дискурсе: законах, распоряжениях, приказах, инструкциях, правилах, циркулярах, обязательствах и т.п., предполагающих исполнение предписаний и контроль за ним. Метафорой не пользуются в вопросах, рассчитанных на получение точной и недвусмысленной информации, и в ответах на них. Метафора употребительна в тех формах практической речи, в которых присутствует экспрессивно-эмоциональный и эстетический аспекты. Она удерживается во фразеологизмах, кличках, крылатых фразах, присказках, афоризмах; напр.: Человек человеку волк, Чужая душа – потемки, чужая совесть – могила; Сердце без тайности – пустая грамота; Свой глаз алмаз; Закон – дышло: куда захочешь, туда и воротишь и др.

Метафора распространена во всех жанрах речи, предназначенных для воздействия на эмоции и воображение адресата. Ораторское искусство и публицистика широко пользуются метафорой. Метафора характерна для полемического, особенно политического дискурса, в котором она основывается на аналогиях: с войной и борьбой (нанести удар, выиграть сражение, команда президента), игрой (сделать ход, выиграть партию, поставить на карту, блефовать, приберегать козыри, разыграть карту), спортом (перетягивать канат, получить нокаут, положить на обе лопатки), охотой (загонять в западню, наводить на ложный след), механизмом (рычаги власти), организмом (болезнь роста, ростки демократии), театром (играть главную роль, быть марионеткой, статистом, суфлером, выйти на авансцену) и др.

Естественное для себя место метафора находит в поэтической (в широком смысле) речи, в которой она апеллирует к воображению и через него к пониманию жизни и сути вещей. Метафору роднят с поэтическим дискурсом следующие черты: актуализация далеких и неочевидных связей, нераздельность образа и смысла, диффузность значения, допущение разных интерпретаций, устранение мотивировок и разъяснений. Метафора основана на принципах функционирования поэтического слова, компенсирующих отказ от мотивировок единственностью и точностью выбора. Метафора расцветает на почве поэзии, но она не составляет ее вершины. Порожденная воображением, метафора всегда – прямо или косвенно – соотнесена с действительным миром. Это отличает ее от символа, часто получающего трансцендентные смыслы. Метафора углубляет понимание чувственно воспринимаемой реальности, но не уводит за ее пределы.