ХЕТТСКИЙ ЯЗЫК

ХЕТТСКИЙ ЯЗЫК, один из языков хетто-лувийской (анатолийской) группы индоевропейской семьи, мертвый язык народа, населявшего во II тыс. до н.э. центральную и северную часть Анатолии. Историю хеттского языка можно разделить на три периода: древний (конец 17 в. до н.э. – конец 16 в.), средний (начало 15 в. – первая половина 14 в.) и новый (до падения хеттской империи в начале 12 в. до н.э.); в последнем часто выделяются так называемый позднехеттский период (с середины 13 в. до н.э.). Древнейшие следы хеттского языка – имена собственные и отдельные лексемы в каппадокийских табличках староассирийских колоний в Кюльтепе-Канесе, Богазкее-Хаттусасе, Алишаре, датируемые 19 – серединой 18 вв. до н.э. Собственно хеттская клинопись была заимствована в северной Сирии (по-видимому, из района Алеппо) в середине 17 в. до н.э. и принадлежит к северо-западному периферийному изводу вавилонской клинописи, которая весьма несовершенно передает фонетическую систему хеттского языка, так как в ней не различаются гласные o и u, частично также e и i, долгота/краткость гласных; некоторые консонантные группы, особенно в начале слова; противопоставление глухих и звонких отражается лишь частично при помощи определенных орфографических приемов (возможно, заимствованных из хурритской графики). Лексика в значительной мере скрыта из-за широкого использования шумеро- и аккадограмм (т.е. шумерских и аккадских слов вместо хеттских).

Являясь первым в истории индоевропейским языком с письменной фиксацией, хеттский сохраняет многие архаичные черты, наряду с которыми имеются явные инновации. Сохраняются по крайней мере два ларингала, старое *o дает a, *r, *l > ar, al, сохранены старые лабиовелярные смычные. С другой стороны, для хеттского языка характерна ассибиляция старых сочетаний *dj > dz,*ti > tsi. В именной морфологии различаются два рода – общий и средний. Имеются остатки старого двойственного числа. На протяжении истории хеттского языка отмечается постоянная редукция системы падежных отношений: от др.-хеттских восьми падежных форм (в ед. ч.) к ново-хеттским пяти; во множ. ч. с древнего периода наблюдается синкретизм именительного и звательного падежа, дательного и направительного (аллатива), отложительного (аблатива) и творительного. В именном склонении продолжает сохранять продуктивность гетероклитический тип – например, с чередованием основ на -r-/-n-, допускающий также различные варианты аблаута (чередования гласных), а часто и изменение места ударения. Прилагательные практически полностью изменяются по типу существительных, однако в некоторых основах, в частности на -i и на -u, проявляются остатки старого аблаута. Общеиндоевропейские типы образования степеней сравнения сохранились лишь в единичных лексикализованных случаях. Глагольная система отличается, с одной стороны, простотой (два времени – презенс и претерит, два наклонения – индикатив и императив, два залога – актив и медиопассив, два числа – единственное и множественное). Особенностью хеттского языка является выделение двух типов спряжения: на -mi и на -hi. Известно лишь одно причастие на -nt-, залоговая семантика которого зависит от переходности/непереходности исходной основы; старое индоевропейское причастие на *-to- выявляется только в нескольких лексикализованных образованиях. Интересны 3 л. множ. ч. претерита на -er, а в среднехеттском и на -ar. Лишь в балтийском и тохарском находит аналогии 1 л. ед. ч. императива на -lu. Архаичным является продуктивный аблаут в глагольной основе, а также широкое использование старого суффикса -ske- c весьма размытым кругом значений. Различного рода отглагольные образования (инфинитивы, супины) явно индоевропейского происхождения, но точных соответствий нигде не обнаруживается. Глагольное словообразование по преимуществу суффиксальное, но есть и префиксальные формы. Оригинальной чертой является сращение послелогов с личыми местоимениями типа katti-mi «у меня» (подобное явление наблюдается в кельтских и тохарских, а также в семитских языках). В среднехеттском именные композиты встречаются весьма редко, в отличие от архаичных хеттских имен собственных, засвидетельствованных в каппадокийских табличках.

В синтаксисе характерной чертой хеттского языка является обобщение в начале главного предложения вводной частицы nu (ср. рус. ну, ныне и т.п.), обычно с последующим комплексом энклитик, часто заканчивающимся фразовыми частицами с неясными функциями (в др.-хет. -an, -apa, -asta, -san, -kan); к новохеттскому периоду стала употребляться только последняя из этих частиц. В предложении преобладает паратаксис (сочинение), из подчиненных предложений преобладают относительные, вводимые различными союзами с основой kui-.

По мере изучения хеттского языка все отчетливее выявляется общеиндоевропейский характер его основного лексического фонда: в последние годы выявлены такие лексемы, как hasterza «звезда», suwais «птица», nignas «брат» и др., ранее скрытые под шумеро- и аккадограммами. Громадное число иноязычных слов зафиксировано в хаттских и хурритских ритуалах, где они представляют собой специальные термины и, в общем, выступают в роли окказионализмов. Естественно, что некоторое количество заимствований вошло в фонд хеттского языка из того же хаттского (древнейший слой лексики), хурритского и аккадского, но большей частью из другого анатолийского языка – лувийского.

Есть все основания считать, что со времени царствования Муваталлиса II (ок. 1280 до н.э.), а возможно и ранее новохеттский язык был уже мертвым и использовался исключительно в письменных документах, играя примерно такую же роль, как латинский язык в раннесредневековой Европе; разговорным же языком стал лувийский. Это подтверждается, в частности, и тем, что после падения империи потомки и наследники царствовавшей династии составляли свои надписи исключительно на (иероглифическом) лувийском языке, хеттский же исчез бесследно.